Данте закрыл лицо руками. У него зашумело в ушах. Чтобы не упасть, он оперся плечом о стену. Чекко Ангольери сдавленно всхлипывал где-то у него за спиной. Именно эти звуки и привели поэта в чувство. Он повернулся к другу, который был не в силах оторвать взгляда от валявшихся совсем рядом изуродованных окровавленных останков.
— Возьми себя в руки, а то тебя тоже убьют! — прикрикнул Данте, дергая Чекко за рукав.
Тот замер на месте, словно оглох.
— Так она не была женщиной! — прошептал он и шагнул к обезображенному трупу с таким безумным блеском в глазах, словно желал овладеть мертвой Амарой.
— Иди за мной! — рявкнул Данте и потащил Чекко внутрь церкви. — Сейчас ты поможешь мне забрать кое-что очень ценное!
— Деньги? — внезапно оживился Чекко. — Сокровища Фридриха? Ты нашел их?!
— Это больше, чем деньги. Наверняка это ключи от царства…
Сиенец недоуменно уставился на Данте, который любой ценой желал забрать из аббатства свое сокровище — бесценный механизм Аль-Джазари, спрятанный в подземелье.
Поэт понимал, что скоро солдаты всех перережут, начнут грабить аббатство и доберутся до саркофагов. Хотя начальник стражи и видел этот механизм лишь в разломанном виде, мог его узнать, несомненно связал бы его присутствие в церкви с заговором гибеллинов и мог обвинить Данте в том, что он их сообщник. Теперь поэту было необходимо спасти свою голову, удалив механизм из аббатства.
На пороге в подземелье Данте остановился. Чекко замер у него за спиной. Внизу, кажется, никого не было. Крики и вопли по-прежнему доносились откуда-то издалека. Вместе с Чекко они скользнули в подвал и извлекли из саркофага механизм в ящике. Сиенец алчно пожирал ящик глазами, но Данте не удостоил его какими-либо объяснениями.
— Мы убежим через подземный ход, — сказал поэт, указывая на отверстие в полу подземелья. — Ты только помогай мне, и мы обязательно отсюда выберемся.
Поборов отвращение перед смрадом, поднимавшимся снизу, Данте полез в подземный ход. Им было некогда искать факел, да и зловонный воздух внизу был настолько спертым, что они с Чекко задохнулись бы от дыма. На дне колодца поэт нашел отверстие узенького туннеля и пополз в него на четвереньках, ощупывая пол и стены перед собой руками. Ход был таким узким, что иногда приходилось ползти на животе. Они ползли в кромешном мраке, слыша высоко над собой поступь солдат. Стало жарко, и запахло гарью — дым от пожара проник под землю.
Чекко полз за Данте, как слепец за поводырем, а у самого поэта уже начинала кружиться голова. Ход становился все уже и уже. Нащупав кирпичные выступы, Данте понял, что они выползают за пределы фундамента башни.