Тот побагровел, сжал кулаки и подскочил вплотную к Данте, которому показалось, что Лаппо собирается его ударить. Отшатнувшись, поэт приготовился заехать ему локтем в нос, но в их перебранку вмешался один из прочих заволновавшихся приоров. Он удержал Лаппо, положив руку ему на плечо:
— Перестаньте! Давайте лучше определим, когда мы соберемся на следующее заседание Совета!.. Раз уж нам так повезло, и среди нас появился мессир Алигьери…
— Скажите мне, Антонио, что случилось! Почему вас вдруг так заинтересовало, куда и когда я хожу? — с иронией в голосе воскликнул Данте.
— Дело в том, что кардинал Акваспарта…
— Что нужно от нас этому лакею папы Бонифация? — взволнованно спросил поэт.
С того самого момента, когда папский нунций прибыл весной во Флоренцию, Данте казалось, что клешня римского папы впилась в плоть его родного города.
— Папа Римский — благодетель и защитник процветающей Флоренции просит через своего нунция помочь ему в борьбе с его открытыми и тайными врагами.
— Говорите прямо! Папе Каэтани нужны наши флорины? Или что-то другое?
Антонио огляделся по сторонам, ища поддержки, но остальные приоры смутились и опустили глаза. Лишь Лаппо по-прежнему злобно поглядывал на Данте.
Пару раз откашлявшись, Антонио сказал:
— Вопрос деликатный. Нельзя о нем говорить вот так — в открытую, там, где нас могут подслушать. Как старейший из приоров, предлагаю собрать Совет утром четырнадцатого числа. В последний день действия наших полномочий.
Остальные приоры энергично закивали, а Данте только хмыкнул, прекрасно понимая мотивы такого решения. В последний день действия полномочий достаточно отложить заседание на завтра, чтобы любое нелегкое решение принимали уже новые приоры. Поэт смотрел на отмеченные печатью малодушия и нерадивости лица остальных приоров. Выделялся среди них лишь Лаппо. Да и то только тем, что его моральное разложение зашло так далеко, что он превратился в непристойную пародию на сатира. Впрочем, выбравшие его флорентийцы мало в чем от него отличались…
Вокруг дворца капитана народного ополчения[27] царило необычное оживление. Повсюду сновали вооруженные люди. Данте узнал командира одной из трех рот народного ополчения района Сан Пьеро и остановил его прямо на лестнице.
— Что случилось, мастер Менико?
— Стража на стенах заметила каких-то людей, идущих к городу по дороге на Прато. Нам приказали быть готовыми ко всему.
— А что это за люди?
— Не знаю. Может, пилигримы по пути в Рим, или скоморохи, или солдаты из отрядов, разбежавшихся в Имоле. Им там месяцами не платят, и они дезертируют, а потом идут к Апеннинам и грабят всех на своем пути. А еще больше боятся, — сказал Менико на ухо поэту, — что это шайки еретиков, появившихся у нас, чтобы опустошить всю Италию! Нам надо быть наготове!