— Владимир Ильич, пожалуйста, повторите в двух словах, о чем говорили вы здесь сегодня.
— То есть как это о чем? А вы где же были, коллега?
— Я опоздал...
— Не понимаю.
— Опоздал, говорю. Трамваи не идут, току нет по всей линии.
— А как же вы? Способом пешего передвижения, стало быть?
— Стало быть, так. Сначала быстро шагал, потом уморился, и вот...
Ленин внимательно поглядел на смущенного репортера и тут впервые заметил, что он вовсе «не молодой — не старый», а именно старый, совсем-совсем старый, совершенно седой человек.
— Ну вот что, дорогой товарищ. Во-первых, выношу вам выговор за опоздание. Служба есть служба.
Репортер не мог сразу и в толк взять, шутит Ленин или говорит серьезно. Но Владимир Ильич не шутил. Он еще раз поглядел на репортера, сказал строго, без всякой тени иронии:
— О выговоре моем доложите в редакции. А теперь отойдем в сторонку, запишем, о чем разговор у нас был с рабочими. Между прочим — о дисциплине тоже говорили, так что вам записать это будет просто полезно.
Они уединились в конторке начавшего быстро пустеть цеха и вышли оттуда нескоро. Вечерняя смена уже давно заступила, в пролетах снова стало шумно и дымно, а Ленин и репортер все разговаривали. Вернее, говорил один — второй быстро писал, едва успевая перевертывать листки блокнота.
Когда Ленин кончил диктовать, кончилась и записная книжка репортера.
— Вот жалко, — сказал Ильич, — всего одной-единственной странички не хватило, а у меня с собой, как на грех, ни листочка!
— Владимир Ильич, диктуйте, я запомню, а в редакции все запишу — слово в слово, — попросил репортер.
— Нет, нужна бумага, в нашем деле без бумаги нельзя, — едва заметно улыбнулся Ленин.
Тут дверь конторки тихонечко отворилась, вошел начальник цеха, нерешительно протянул репортеру пропитанный маслом клочок зеленой, мелко линованной бумаги — видно, бланк для наряда.
— Нет, нет, это мне, — остановил его Ленин.
Ильич резким движением пододвинул к себе табурет, сел за крохотный шатучий столик начальника цеха, размашисто написал на зеленом листке несколько слов, протянул записку репортеру:
— С этим зайдите в Совнарком. К управляющему делами. Я бы сам вас отвез, да тороплюсь в другое место. Извините, что задержал.
Владимир Ильич пожал руку начальнику цеха, репортеру и уехал.
Через несколько минут покинул задымленную конторку и ошеломленный репортер. Утром чуть свет он направился в Совет Народных Комиссаров. Только там он узнал, о чем Ленин писал в записке.
А сказано в ней было о том, что в распоряжение корреспондента «Правды» необходимо срочно выделить лошадь с упряжкой.