– Гай Марий забыл про всякую благодарность. Страх Цинны – вот что меня напугало. Он сказал мне, что опасность грозит всем, даже Юлии и Марию-младшему. Увидев Мария, я склонен этому верить.
Цезарь разделся, и Аврелия с испугом увидела, что он сильно похудел: теперь у него торчали ребра и таз, ноги искривились и разошлись.
– Гай Юлий, ты здоров? – спросила она в страхе.
Ее вопрос удивил его.
– Думаю, да. Подустал, но не заболел. Меня измотал Аримин. Три года командования Помпея Страбона оставили легионы без пропитания по всей Умбрии, по всему Пицену. Мы с Марком Гратидианом сидели на скудном пайке: кто не может накормить своих людей, сам живет впроголодь. Я почти все время разъезжал взад-вперед в поисках провианта.
– Я буду кормить тебя вкусно и обильно, – сказала она, и ее вытянувшееся лицо озарилось улыбкой, что было теперь большой редкостью. – Хотелось бы мне надеяться, что все наладится! У меня ужасное предчувствие, что все будет только хуже. – Она встала и начала раздеваться.
– Разделяю твои опасения, meum mel, – сказал он, садясь и закидывая ноги на постель. Сладко вздохнув, он заложил руки за голову и улыбнулся. – Но раз мы еще живы, этого у нас никто не отнимет.
Она прижалась к нему и уткнулась носом ему в плечо; он обнял ее левой рукой.
– Как приятно! – сказала она хрипло. – Я люблю тебя, Гай Юлий.
На шестой день своего консульства Гай Марий велел плебейскому трибуну Публию Попиллию Ленату созвать еще одно народное собрание. В колодце комиция собрались одни бардиеи Мария. Вот уже почти два дня они выполняли его приказание не бесчинствовать, приводили в порядок город и не лезли никому на глаза. На ростре стояли всего трое: сам Марий, Попиллий Ленат и закованный в цепи пленник.
– Этот человек, – крикнул Марий, – пытался меня умертвить! Когда я, старый и недужный, бежал из Италии, город Минтурны дал мне приют. А потом банда наемных убийц принудила магистратов Минтурн приказать меня казнить. Видите моего доброго друга Бургунда? Бургунду велели задушить меня, когда я лежал в подземной темнице! Один, облепленный грязью! Нагой! Я, Гай Марий! Величайший человек в истории Рима! Величайший человек, какого дал миру Рим! Затмивший величием Александра Македонского! Великий, великий, великий! – Он сбежал с ростры, растерянно озираясь, потом что-то вспомнил и осклабился. – Бургунд отказался меня задушить. И по примеру простого германского раба весь город Минтурны отказался предать меня смерти. Но, прежде чем наемные убийцы – эти трусы даже не посмели сами поднять на меня руку – удрали из Минтурн, я спросил их главаря, кто их нанял. «Секст Луцилий», – был ответ.