под пальмами.
– Привет, Долорес! Как прошел день рождения?
Мистер Лим – единственный человек (не считая родителей, когда они сердятся), который называет меня полным именем. Его дочь Линдси – моя лучшая подруга, они живут несколькими улицами выше.
– Здравствуйте, мистер Лим. Просто божественно! – Мой день рождения был на прошлой неделе. У первой среди ребят из всей параллели, и мне это нравится. Это придает мне некий флер взрослости. – Как идут дела в ресторане?
– Очень хорошо, спасибо. На этой неделе все спрашивают филе говядины по-японски. Пока, Долорес! Привет родителям.
Опять это имечко пожилой леди, в честь которой меня, собственно, и назвали. Моя прабабка Долорес Дикс умерла за несколько лет до моего рождения. Она была бабушкой Энди, да и просто потрясающей женщиной. Одной из тех, что носили шляпы с перьями и участвовали в протестных маршах, отстаивая гражданские права. Долорес стала первым человеком, которому Энди решился открыться. Ему было тринадцать. Они были очень близки, и после смерти бабушка завещала Энди свой дом. Тот самый, в котором мы живем, викторианский особняк мятного цвета в районе Кастро[3]. И который никогда в жизни не смогли бы себе позволить, если б не щедрое завещание Долорес Дикс. Мои родители довольно обеспечены, но по сравнению с соседями… Ухоженные домики на нашей улице с их причудливо декорированными карнизами и экстравагантными резными орнаментами просто кричат о «старых деньгах». То же касается и лавандового соседского домика.
Мое имя связано также и с этим парком, Парком миссии Долорес. И это не случайность. Прабабушку назвали Долорес именно из-за близлежащей миссии, которая, в свою очередь, ведет свое название от речки, а оно звучит так «Эройо Де Нуэстра Сеньора Де Лос Долорес». Что переводится как «Наша Леди Печального Ручья». А кто не мечтает быть названным в честь депрессивного ручейка? Плюс неподалеку проходит главная улица, которая также называется Долорес. Это даже немного пугает.
Лучше уж я буду Лола.
Райская Бетси завершает свой туалет, и мы направляемся к дому. Я надеюсь, что родители не слишком истязали Макса. На сцене он ведет себя дерзко, но в душе – полный интроверт, и выносить эти встречи для него не так уж просто.
– Раньше я думал, что даже с одним заботливым отцом справиться весьма трудно, – сказал парень однажды. – Но два? Твои папочки сведут меня в могилу, Ло.
Мимо проносится грузовик, и, как ни странно, мое хорошее настроение мгновенно сменяется беспокойством. Мы ускоряем шаг. Должно быть, Максу уже совсем невмоготу. Не знаю почему, но чем ближе я подхожу к дому, тем хуже себя чувствую. В голове прокручиваются жуткие сцены: мои родители так замучили Макса вопросами, что он решил, я ему больше не подхожу.