По свидетельству этого же перебежчика, женщины на улицах со злостью обращались к военнослужащим с требованием прекратить, наконец, сопротивление и оставить город немцам.
[70] Несмотря на это, по словам немецкого информатора, никаких надежд на выступление против власти не было — общая деморализация и страх за близких были так велики, что никто и не помышлял об организованной борьбе с режимом. Человеческая жизнь, по словам перебежчика, не стоила ничего. В городе установилась «власть нагана — расстреливают по малейшему поводу». Он также сообщил, что отчаявшиеся люди печатали и распространяли листовки с призывом прекратить сопротивление и открыть город. Все, кто имел какое-либо отношение к изготовлению и распространению этих листовок, безжалостно уничтожались.
Хотя ни в одном из проанализированных нами сводных документов, относящихся к концу ноября — началу декабря 1941 г. скрытого цитирования этого протокола допроса нам обнаружить не удалось, 2 января 1942 г. СД сообщала о растущем разочаровании горожан в пассивности немецкой армии. В сводке №150 о положении в СССР отмечалось, что «надежды населения на скорое наступление немцев, которое приведет к концу обстрелов и голода, упали: «похоже, немцам совсем не нужен Ленинград». 18 февраля 1942 г. СД обращала внимание на то, что в городе нарастало озлобление против немцев в связи с тем, что «они не входят в город». Через месяц, 16 марта, описывая отношение гражданского населения к немецким войскам, служба безопасности подчеркивала, что оно характеризовалось растущей злобой к вермахту: «Они сидят сытые в своих теплых бункерах, а мы тут дохнем с голода». По мнению составителей сводки, «люди втайне надеялись на скорый захват города немцами и были подавлены из-за долгих ожиданий этого. От своего правительства они более не ждут улучшения положения, а все надежды связывают только с немцами». Показания перебежчика от 27 ноября 1941 г. подтвердили переданную в Берлин тремя днями раннее информацию о том, что женщины высказывали свое недовольство красноармейцам в связи с тем, что они продолжали оказывать сопротивление немецкой армии.[71]
Говоря о материалах допросов военнопленных следует учитывать, что часть красноармейцев и перебежчиков из числа гражданского населения вполне могла «сгущать краски» при даче показаний, стремясь таким образом объяснить мотивы измены «безвыходностью» положения защитников и населения Ленинграда.
Обладание куда большим по сравнению СД массивом источников позволило военной разведке лучше ориентироваться в ситуации как на фронте, так и в самом Ленинграде. Не случайно, что качество информации по ряду вопросов, подготовленной немецкой военной разведкой, было на порядок выше, чем в СД. Однако с наступлением позиционной войны под Ленинградом количество советских трофейных документов заметно сократилось, и военная разведка утратила одно из своих преимуществ.