Билл посмотрел на лица стоящих вокруг него — Рича, Калеба, медсестер. Все эти лица выражали сочувствие. Эти люди знали, сколько времени понадобилось, чтобы Хейли всего лишь пришла в себя. Но Хокинс был непоколебим.
— Это плохая идея, Билл. Она даже не может говорить. И вы на взводе. Сейчас ей нужен покой.
— Вы знаете, как долго я этого ждал. Это все, что у нас есть сейчас.
— Я знаю.
Билл прошел мимо него. Он не раздумывал, не взвешивал варианты. Он просто отмахнулся от Хокинса и, толкнув дверь в палату Хейли, зашел внутрь.
И тогда он увидел ее.
Хейли сидела, опираясь на гору подушек, Кэнди стояла рядом с кроватью, держа в руке стакан с водой. Веки Хейли были прикрыты, лицо расслаблено. Перед Биллом была совсем не та красивая девушка, которую он так хорошо знал. Он увидел измученного, больного ребенка, который побывал в аду и вернулся обратно.
— Хейли… — только и смог произнести Билл.
Он чувствовал себя злоумышленником. Он вошел так быстро и решительно, что Кэнди от неожиданности, глядя на него, слегка приоткрыла рот.
Хейли чуть повернула голову вправо, так и не открыв полностью глаза. Казалось, она рассматривает Билла, пытаясь определить, знает ли она этого человека.
Билл смотрел на девочку, застыв на месте, понимая, насколько долгим может быть путь к ее выздоровлению.
Хокинс зашел в палату и остановился рядом с ним.
— Билл, пойдемте.
Билл развернулся и вышел, ничего не сказав.
Билл, словно в оцепенении, шел по коридору, направляясь к лифту. Он не мог убрать из головы образ Хейли в постели и снова вспомнил слова, которые доктор сказал ему в тот первый день в больнице, когда он считал, что это его изувеченная дочь лежит в отделении интенсивной терапии.
Повреждения мозга. Потеря зрения.
Насколько сильно пострадала Хейли?
Билл вспомнил забавную игру «Что, если…» и стал задавать себе вопросы.
Что, если бы на этой больничной койке была Саммер? И теперь она бы очнулась и, возможно, постепенно полностью выздоровела бы.
Но тогда Хейли… Что это значит для Хейли? Мог ли он, даже мысленно, обменять жизнь своей дочери на жизнь другого ребенка?
А что, если бы он должен был заботиться об увечном ребенке всю оставшуюся жизнь, как, возможно, это придется делать семье Хейли?
Билл не слышал, как Калеб подошел к нему. На пасторе были аккуратно выглаженная рубашка и брюки хаки. Сотовый телефон был пристегнут к поясу, а на шее были следы пореза бритвой. Калеб, должно быть, был жаворонком, раз в столь раннее утро уже был в порядке.
— Вы не могли бы мне уделить пару минут, мистер Прайс?
Билл повернулся к нему и вдруг понял, что не может произнести ни слова. Он лишь слегка кивнул.