— Ох, где это я? — в моей, пораженной мигренью голове, со скоростью уставшей черепахи пронеслась тревожная мысль. — Что со мной произошло?
Где-то неподалеку раздался лязг. Послышались тяжелые шаги. Хлопнула дверь. Хриплый, совершенно незнакомый мне голос раздраженно произнес:
— Германов! Вы забыли? Он не пациент, он заключенный, причем подвергшийся воздействию! — услышал я совсем рядом.
— Мне без разницы! — раздался другой голос, гораздо более спокойный. — У меня есть разрешение лично от товарища Зимина. Я протестирую на нем свою новую сыворотку. И, пожалуйста, не мешайте мне!
— Как скажете! Но, я оставлю здесь охрану! Если он не загнется от ваших недоделанных лекарств, я буду только рад его пристрелить!
— Майор, вы знаете, что чрезмерно агрессивны? Впрочем, это объяснимо. Предполагаю, всему виной те события 1986 года?
— Вы все ещё предполагаете, Германов?! Триста человек тогда пытались устранить последствия! Из них выжило сколько, напомнить?
— Не надо, — устало вздохнул Германов. — Я в курсе.
— А я все равно напомню. Никто не выжил! Эти диверсанты, будь они прокляты…
— Они же получили по заслугам, разве нет? Все погибли!
— Тогда — всех, но, вот этого нашли прямо на полигоне! Сегодня утром!
— Считаете, это очередные диверсанты?
— Да, кто же ещё? И если помните, один, в том 1986 году, все-таки унес ноги, через ракетный комплекс. И вот, спустя тридцать лет, здесь снова появляются посторонние! Это они решили проверить, остался ли кто-нибудь на объекте! Решили довести дело до конца!
— Это, конечно, возможно, но ведь не факт. Если моя сыворотка поможет, я смогу его расколоть… Эй, кажется, он уже очнулся! Колосов, Кузьмин?
— Подтверждаю! — раздался скрипучий голос по рации. — Он очнулся!
Я, морщась, с трудом приходил в себя. Но даже будучи в таком жалком состоянии, я вынужден был слушать незнакомые мне голоса. И хотя услышав совсем не много, я получил ответы на некоторые вопросы.
Здесь есть люди. И были все это время. Какие-то события тридцатилетней давности оставили жирный след. Наверное, речь о той лаборатории и сотне скелетов. Но, на каких диверсантов делал акцент тот, второй?
— Ты, собака! — неожиданно прошипел кто-то у меня над правым ухом. — Только попробуй что-нибудь натворить! Лично выпотрошу!
— Майор, перестаньте! Это лишнее!
— Пусть будет по-вашему, профессор, — голос чуть смягчился.
Меня, почти сразу перевезли в другое помещение. Повязку с глаз убрали, дышать стало значительно легче. Помещение оказалось камерой.
Человек в белом медицинском халате, по фамилии Германов, постоянно задавал мне какие-то вопросы, но я отвечал невпопад.