— Есть!
Последнее, что я успел увидеть до того, как меня вывели из кабинета, это какой-то странный, громоздкий комбинезон, который Зимин извлекал из шкафа.
— Вы? Это вы сделали? — спросил мен побледневший профессор Германов, закрывая дверь моей камеры.
— Да что сделал-то? — взорвался я. — Что, чёрт возьми, происходит?
— Реактор! Ядерный реактор, обеспечивающий энергией весь комплекс, в аварийном состоянии. Там произошел взрыв.
— Ни я, ни мои друзья ни в чем не виноваты. Поверьте!
— Вы считаете, я должен вам верить? Почему?
— А есть причины не верить? — спросил я, но поздно сообразил, что произнес глупость — у Германова, как и остальных, был основательно промыт мозг. Что тут за ерунда творилась все эти годы? Что за идеология? Откуда эти предрассудки о диверсантах?
— Полковник только и ждал вашего появления… Он говорил… — осекся Германов.
— Да сволочь ваш полковник! — перебил я. — У него паранойя! Свихнулся совсем!
— Почему?
— Да потому! — вскрикнул я. — Потому, что любой, кто, неважно по каким причинам, любым причинам, случайно окажется в этом месте, сразу же будет приписан к диверсантам! Это же бред! Вы со стороны это послушайте!
— Окажется случайно? Это секретный объект Министерства обороны! Здесь не проходной двор.
— Ну, мы же здесь! — я развел руки в стороны. — Мы понятия не имели, что тут… все это. Мы секретное Московское метро искали.
— Этот объект — часть того самого секретного метро! Хотя, конечно, отрезанный от основного метрополитена.
Я замер, мгновенно успокоившись. То есть, получается, что наша первоначальная версия о метрополитене все-таки реальна?
— Отсюда есть выход?
— Разумеется! Но вам к нему не пройти! Личный приказ Зимина!
Разговор с профессором оказался весьма продуктивным. Германов, хоть и относится к моим словам с явным недоверием, но был вовсе не из числа параноиков, в отличие от самого полковника Зимина. И хотя я все ещё находился в камере, приказ полковника накачать меня химией Германов выполнять не почему-то не спешил, а это не могло не радовать. И хотя, кроме Зимина, профессора и того, майора — дознавателя я больше ни с кем не контактировал, общая картина мне уже была известна — нас заведомо, без разбирательств, заклеймили как врагов. Без выяснения обстоятельств, проверок. Действительно, зачем все усложнять?
Выход отсюда был, но со слов профессора добраться до него было невозможно. Полковник об этом позаботился заранее. Но зачем? Чтобы отсюда никто не выбрался или чтобы сюда никто не проник? С чего такие жесткие меры предосторожности? Опять предрассудки о коварных диверсантах и врагах? Нет, то, что это секретный объект понятно… Зимин сказал, что от Сталина были получены и другие приказы. О деятельности этого объекта знал лишь узкий круг лиц… В Министерстве обороны! Кто? Если меня не обманывает память, то в последние годы управления Советским Союзом, на самой верхушке были какие-то интриги! Вдруг, то, что происходило тут… Нет! Рано делать какие-либо предположения. Есть ещё много чего, о чем я и понятия не имею… Пока не имею.