Окинув взглядом позицию, Игнатов понял, что они остались втроем. Радист, пытавшийся вести огонь по немцам из своего ППШ, неподвижно лежал, уткнувшись лицом в бруствер, на пропитанном кровью снегу. Химик тоже был мертв. Теперь, при взгляде с другого ракурса, это не вызывало сомнений. И еще старший сержант отчетливо осознал, что уйти им не судьба.
Немцы, конечно, понесли потери, но большинству пехотинцев удалось выбраться из грузовиков. Пулемет у диверсионной группы был только один, и одновременно обрабатывать две машины в разных частях колонны он не мог.
Танк вообще не получил повреждений, а к станковому пулемету, который Игнатову так и не удалось заткнуть, сейчас присоединялись все новые MG-34 немецких пехотинцев, сумевших покинуть грузовики. Укрывшись за техникой, солдаты быстро установили легкие пехотные минометы, и первые 50-миллиметровые мины вот-вот должны были накрыть позицию диверсантов.
Лена стреляла по самым опасным целям, меняя позицию после каждого выстрела и постепенно смещаясь влево, а Игнатов отползал вглубь леса, таща за собой Никифорова, пытавшегося помогать ему ногами и здоровой рукой. Получалось не слишком быстро, но оставаться на месте засады было способом быстрого и верного самоубийства.
* * *
Воздушный бой над наступающими танками Роммеля складывался явно не в нашу пользу. Руководство люфтваффе не пожалело истребителей для прикрытия бомбардировщиков с выливными приборами, методично обрабатывавших залитую химией зону растворами-дегазаторами.
Наших тоже было немало. Я поднял в воздух все истребители полковника Кудрявцева, но максимум, чего нам удалось добиться, это заставить немцев на время нашей атаки уплотнить строй.
Из тридцати семи советских истребителей, пытавшихся прорваться к «юнкерсам» и «хейнкелям», мы потеряли одиннадцать машин. Немцы лишились бомбардировщика и трех истребителей, и соотношение сил еще больше сместилось в их пользу. Продолжать бой смысла не имело – выливные приборы немецких машин опустели, и они уже ложились на обратный курс.
– Прикажите летчикам выйти из боя, – отдал я распоряжение Кудрявцеву, – Что могли, они сделали, а лишние потери нам ни к чему.
Немцы на продолжении схватки тоже не настаивали. У них был однозначный приказ охранять бомбардировщики, и гоняться за отступающими русскими истребителями они не стали. Мой Пе-3, державшийся в стороне от «собачьей свалки» истребителей, тоже начал разворот, и я переключил рацию на частоту полка реактивных минометов.
– «Костер», здесь «Крейсер». Квадрат «Цапля четырнадцать». Десятиминутная готовность.