– Да, здравствуйте! – проговорила «известная личность» с трепетной хрипотцой, затаптывая недокуренную сигарету в траву, – Проходите, пожалуйста, мы вас ждем! Извините, но это мать Вари… То есть… Варвары Анисимовой, моей жены… А впрочем, не важно… В общем, это она на срочном вызове настояла. Хотела, чтобы я с вами поговорил до отъезда…
О-о-о… А сколько у тебя испуга в голосе, милый! Свалить, значит, решил, да теща не отпустила? Неужели Лидочка в своих предположениях права оказалась?
– Здравствуйте. Для начала проведите меня к больной.
– Простите… А как вас зовут? Вы ведь участковый врач, да?
– Да. Я участковый врач, Власова Анна Ивановна.
Сказала – и вдруг устыдилась своего простецкого имени. Надо же, никогда не знала, как это звучит – совсем по-деревенски. Он глянул на нее коротко, с пониманием… Почуял, что ли, как она ни с того ни с сего устыдилась?
– Очень приятно, Анна Ивановна. А я – Синельников Александр.
– Да, мне тоже…приятно. Тем более, что я о вас уже наслышана. Вы – личность известная, насколько я понимаю.
– Ну, не будем об этом…
– Да, не будем. Что ж, идемте…
Он быстро закивал головой, улыбнулся, как ей показалось, нарочито страдальчески. Хотя, может, и не нарочито вовсе – чего она это она вдруг? Вон, глаза какие, будто печальной пылью подернутые. И по дорожке к крыльцу виновато потрусил, дверь торопливо открыл, отступил на шаг в сторону, давая ей дорогу. Чуть только каблуками не щелкнул. Привычная вежливость, только и всего. И без всякой нарочитости.
– Татьяна Михайловна! Вы где? – крикнул озабоченно в тишину дома.
– Тс-с-с… Тихо, чего разорался-то… – появилась в дверях полная простоволосая женщина, прошептала, приложив палец к губам: – Варенька только-только уснула…
– Но как же… Вот, врач по вызову пришла, Анна Ивановна… – растерянно прошептал Александр Синельников, галантно направив ладонь в ее сторону.
– Здравствуйте, Анечка… Вы, чай, Екатерине-то Приходько дочкой будете? Знаю, знаю…Ой, чего это я вас Анечкой-то… Совсем уж от горя свихнулась. Анна Ивановна, конечно…
Всхлипнув, женщина согнулась полным станом в полупоклоне да так и осталась стоять в этой неудобной позе, приговаривая с певучим стоном:
– Вот, горе какое у нас… Вареньку мою привезли… Вернее, то, что осталось от нее, от доченьки моей… Ой, горюшко мне…
Резко распрямившись, глянула ей в лицо. Полные щеки ее затряслись, глаза вмиг набухли слезами, и руки вдруг невольно вскинулись так, будто она собралась броситься ей на шею. С шумом набрав в себя воздуху и помотав головой, женщина зажала рот пухлой ладонью, сглотнула с трудом, загоняя слезы обратно.