– Да, да! – просипел он отчаянно, схватившись рукой за горло, – да, это вы правильно сказали – именно зациклило! Но я же… Я же и правда ни в чем не виноват!
– А вас кто-то прямо в лоб обвиняет? Ну, кроме дежурного врача, который накричал, когда вы Варю в больницу привезли?
– Ну, не то что бы в лоб… Но все время кажется, будто все думают… И вы тоже…
– Я не думаю, Александр. И вам культивировать в себе чувство вины не советую. Лучше переключитесь на другие проблемы, материальные, например. На Варино содержание деньги нужны, а я не думаю, чтобы у ее матери они в избытке водились.
– Анна Ивановна, так ведь и я о том же! Мне очень, очень много работать надо, конечно же! Тем более, у меня с материальной составляющей как таковой сейчас полный провал… А дом – это важная часть моей работы. Ко мне люди ходят, клиенты, заказчики… Я не могу свой дом в больничную палату превратить… Просто безвыходное положение, честное слово! Поймите меня правильно, пожалуйста, умоляю вас!
– Опять оправдываетесь?
– Нет. Уже не оправдываюсь. Просто помощи прошу. Не бросайте Варю, пожалуйста.
– Ну, об этом могли бы и не просить. Я вам уже сказала – поставлю в актив, буду ходить без вызова. Это моя обязанность, в конце концов.
– Да, Анна Ивановна. Спасибо. Извините…
Это последнее «извините» прозвучало слишком отстраненно, так, будто он проговорил его на последнем дыхании. Шел рядом, втянув голову в плечи, смотрел куда-то вдаль. Ей даже неловко стало, будто сама навязалась с этим дурацким провожанием. Остановилась, тронула его за предплечье.
– Александр… Идите домой, пожалуйста. Спасибо, что проводили. Идите домой…
От ее прикосновения он вздрогнул, осмотрелся кругом немного неуверенно. Показалось, даже искорка брезгливого недоумения в глазах промелькнула – как это, мол, я в этом захолустье оказался? Вздохнул, поковырял носком модного ботинка придорожный камушек, снова вздохнул.
– Да. Я пойду, конечно. А что делать, надо же как-то дальше жить…
– Совершенно верно. Надо жить дальше. Надо просто жить и исполнять свои обязанности.
– И нести свой крест?
– Да. Пусть будет так, если хотите.
Он чуть мотнул головой, соглашаясь, улыбнулся жалко. Ей даже показалось – заплачет сейчас. Резко развернувшись, пошел от нее вдоль по улице. А может, и впрямь заплакал, да решил не показывать своих слез?
Она не стала смотреть ему в спину, быстро пошла вперед, лишь на повороте в переулок оглянулась. Кособоко заслонившись от ветра, он стоял, пытаясь прикурить, да, видно, все не получалось никак. Так и застыл – в скукоженной нелепой позе. И клетчатый шарфик из кармана торчит хвостом-насмешкою, полощется на ветру.