Правда, была ли пьяная ссора — этого, по словам Татьяны Негоды, следствие так и не выяснило: впрочем — и не старалось. Возобладавшая с самого начала версия несчастного случая вполне устраивала милицию — ни тебе отчётов, ни беготни, ни понуканий свыше. А что? В самом деле, разве Алексей Гневицкий по пьянке не мог ушибиться насмерть? Запросто! Слава Богу, не бизнесмен, не «думец» и даже не телевизионщик, а так — художник! Не заслуженный, не народный — самый обыкновенный. Да на таких-то — обыкновенных — у нашей милиции, обыкновенно, никогда не хватает ни рук, ни ног, ни голов. А без ехидства? Не язвя заранее правоохранительные органы? Что, разве несчастный случай категорически не мог иметь места? Разумеется, мог, но…
…Окаёмов курил, всё более распаляясь: злость на себя — самая непродуктивная разновидность злости! — жутко мешала думать…
«Чёрт! Убили или убился сам?.. ты, Лев Иванович, что — в «Шерлоки Холмсы» решил податься?! Нет, сволочь, всё твой прогноз! Вернее, то, что ляпнул-таки Алексею о неблагоприятном для него транзите! Ах, я астролог — возомнил себя Господом Богом! А что, если, в конечном счете, именно ты убил Алексея Гневицкого?! Своим идиотским предсказанием? Скажешь — не может быть? Может, голубчик, может! И ещё как! Вдруг да, вспомнив о твоём злосчастном прогнозе, Алексей в эту ночь решил уединиться у себя в мастерской? Чтобы при помощи водки побороться с судьбой-злодейкой? И, будучи сильно пьяным, крепко ударился обо что-нибудь? Да, очень крепко, однако — не насмерть? И если бы кто-нибудь оказался рядом, то мог бы спасти Алексея? И что ты, мерзавец, на это скажешь? А?!»
Разумеется, ничего оправдательного на это самообвинение Окаёмов сказать не мог и, дабы не казниться зря, решительным волевым усилием призвал к порядку свои обнаглевшие мысли:
«Хватит! В «праведники» никак намылился? Нет, Окаёмов — не выйдет! Сколько бы ты сейчас ни занимался душевным самобичеванием! И все твои мазохистские судороги — они только для самоуспокоения! Завтра! Когда приедешь в Великореченск! Тогда, голубчик, вниманием и заботой будешь искупать грехи своей астрологической молодости! А пока — спать! Времени-то осталось всего ничего — меньше четырёх часов! А завтрашний день будет, ой, каким хлопотным! Можешь не сомневаться!»
В купе горела только окаёмовская лампочка, Катерина, потушив свой ночник, спала, повернувшись лицом к стене. Лев Иванович вынул из кейса бутылку с оставшейся водкой — примерно, полтора стакана — достаточно, если использовать её в качестве снотворного. И именно в этом качестве Окаёмов её использовал: в два приёма — не закусывая, а лишь запивая «Фантой». Затем астролог потушил свет, разделся и укрылся имеющей стойкий казённый запах, влажной на ощупь простынёй — проверенное народное средство не подвело: сон явился почти мгновенно.