Луна в Водолее (Пузин) - страница 62

Проводница разбудила Льва Ивановича не за двадцать, а за десять минут до остановки. Окаёмов, обругав про себя её самодеятельную заботливость, — чёрт! в сортир уже не успеть! ладно, на станции! — заторопился. В общем — напрасно: поезд в Великореченске стоял шестнадцать минут — вполне достаточно, чтобы выйти из вагона не голым.

На вокзале, первым делом за два рубля справив малую нужду, Лев Иванович слегка задумался: половина шестого — не рано ли? Ни свет, ни заря будить измученную Валентину? Не лучше ли сначала слегка «поправиться»? Благо, те кошмарные времена, когда спиртное продавали только после одиннадцати часов, уже шесть лет как канули в Лету. А выпитая вчера бутылка, как ни крути, а сказывалась — сухостью во рту, тяжестью в голове: короче, общей «заржавленностью». «Остограммиться» не помешает — а?

По счастью, буфет работал, Окаёмов, пробежав глазами по выставленным на полке бутылкам с напитками, заказал сто пятьдесят граммов молдавского коньяка и стакан чёрного кофе: коньяк оказался отменным, кофе — обычной общепитовской бурдой.

(Нет, несмотря на все заверения и призывы, капитализм в России не приживается хоть убей — конкуренция если и существует, то только среди жуликов и грабителей, а никак не в производственной сфере!)

Опохмелившись, Лев Иванович вышел на привокзальную площадь — пора. Начало седьмого, а до Портовой улицы, где проживал Алексей Гневицкий, добираться около часа — самое время: и с утра, и не чересчур рано.

Однако вид запруженного народом переулочка перед трамвайной остановкой нисколько не вдохновил Окаёмова: эдак, если даже уедешь, то вот доедешь ли? Во всяком случае — живым? А уж о таких мелочах, как пиджак и кейс лучше забыть! Чего уж, владение собственным автомобилем изрядно избаловало Окаёмова: нет, он ни за что не станет втискиваться в душегубку, именуемую трамваем! Уж лучше — пешком!

Разумеется, пешком Лев Иванович не пошёл, а вернулся на привокзальную площадь и за сто пятьдесят рублей сторговал частника — конечно, дорого, но ничего не поделаешь: с такси в Великореченске всегда было плохо, и, в сравнении с «социализмом», «рынок» ничего не изменил в этом отношении.

Когда голубой «москвич» остановился возле дома Љ 11 по Портовой улице, Окаёмов, расплатившись с водителем, посмотрел на часы: без четверти семь — нормально. Надо надеяться, Валентину он не особенно потревожит.


Лев Иванович сразу узнал открывшую дверь Татьяну Негоду — до того, как она заговорила — конечно! Большие, серые, исполненные дружеского любопытства глаза — да в сочетании с очень короткой (под мальчика) стрижкой — разве такое забудешь, увидев хотя бы один раз! Даже — по сильной пьянке. И — разумеется — голос. Если бы не безбожно искажающий телефон, то ещё в Москве у Окаёмова не возникло бы никаких сомнений — позвонила именно Татьяна Негода: молодая актриса местного драмтеатра, прилежная посетительница руководимого Алексеем изокружка — головная боль его Валентины.