— Мы думали, что вы обычный предприниматель, отправляетесь на Балтику по делам, как эти господа, — указал он на торговцев, уставившихся в грязную скатерть.
— Рискну предположить, что судно все еще было боевым кораблем, когда вы на нем служили? — спросил Роук.
— Последнее плавание как пятидесятипушечного корабля. «Леопард» потопил «Ваакзамхейд», голландский семидесятичетырехпушечник, в высоких южных широтах. Не слишком известный бой — в тех водах не остается ни обломков, ни пленных. Кажется, о нем и официального объявления не было.
— Расскажите же нам об этом, доктор, будьте добры! — попросил Роук, его лицо засияло светом отраженной славы, а другие моряки придвинули стулья поближе. — Как пятидесятипушечный корабль потопил семидесятичетырехпушечник!
— Вы должны понимать, что я провел весь бой внизу, и, хотя слышал орудийную стрельбу, но ничего не видел. Поведать могу только то, о чем мне рассказали участники боя.
Все равно. Собравшиеся слушали жадно, выпрашивая точные детали, прося повторить отдельные эпизоды так, чтобы полностью их понять. «Леопард», хотя и далекий от времен своей славы, все еще оставался их судном. В этом заключался смысл. Они вежливо слушали рассказ о последних подвигах Джека Обри и тоже негодовали по поводу плохого обращения с ним, но все это будто в другом измерении и очень далеко. Значение имел только «Леопард», только «Леопард» оставался реальным.
Следующие несколько дней Стивен рассказывал эту историю или отдельные эпизоды из нее снова и снова. Иногда в капитанской каюте, куда его приглашали на обед, и где он мог точно указать места установки ретирадных пушек (следы от колес все еще виднелись). Иногда на квартердеке, и слушатели сразу его поправляли, если он менял эпитеты или порядок. И все это время ветер держался, неся их на норд-норд-ост так быстро, как стоило пожелать. Быстрее, чем Стивен на самом деле желал. С дрогнувшим сердцем он заметил первых северных птиц — гаг над Скагерраком.
Мягко задувший с веста ветер провел их через Каттегат и Бельт. Ни одной задержки, пока сломавшаяся фор-стеньга не задержала их немного к норду от Готланда. С этого момента продвижение стало медленным, и они лишились надежды на отличное плавание. Как результат — масса проклятий и раздражения. Но для Стивена путешествие не могло оказаться слишком медленным. Часы медлительности принесли облегчение от постоянного растущего напряжения.
Но невзирая на все это, когда утром в четверг показался «Сюрприз», Стивен сразу перешел на борт фрегата.
На палубу он поднялся необычно рано, плохо выспавшись и не выдержав клоунского чихания в кают-компании. Его коллега, нынешний хирург «Леопарда», неплохой в целом молодой человек, вбил себе в голову, что очень забавно усиливать звук чихания. Это переросло в привычку, и каждый раз, когда он поднимал такой шум (довольно часто), он обычно глазел по сторонам, чтобы разделить веселье.