По собранию прошел недовольный ропот. Кто-то уже вскочил, чтобы возразить Жумабаю. А он провел взглядом по лицам ребят и улыбнулся хитренько, но и душевно:
— Ладно, жигиты, не вы, а я сейчас о воде думаю. А в буровой, Никита, жарко, как в аду. Шторм тоже не забывай, жан. Слышишь, как воет? Глотку песком забьет.
— А если найдутся добровольцы? — крикнул с места Юрий.
Ноздри его взволнованно трепетали.
— Апырау! Какой горячий, хоть лепешки на нем пеки, — грустно покачал головой Суратаев. — Знаю, что найдутся. Такие люди! Таких людей беречь надо, — тепло посмотрел он на Юрия. А закончил Жумабай строго: — Запретить работу, пока воду не привезут. Вот так думаю!
— Позорные слова мы говорим! — Юрия словно выбросило на середину каюты. — Вот, читайте! — ударил он кулаком по доске показателей. «Коммунистический труд»! Так или не так? Так! На нас понадеялись, нас десантниками назвали, разведчиками будущего, а мы что хотим делать? Остановить бурение! Жумаке, ты же бурильщик, ты же знаешь: остановить бурение — значит запороть скважину! Это называется коммунистический труд? Это ты хочешь, товарищ Суратаев? Так, по-твоему?
— Люди дороже скважины-мажины, — твердо и сердито ответил Жумабай. — Вот как по-моему!
Коляструк шумно вздохнул и всей пятерней откинул назад лихую челку:
— Тогда так! Тогда я скажу, что не все здесь трусы и хлюпики. Найдутся и настоящие люди! — он обвел каюту горячими глазами. В них была бесповоротная, отчаянная решимость. — Словом, я буду работать полную смену на стакане воды! Кроме того, я перехожу на свой скоростной метод бурения! Я обещаю сегодня же дать двести процентов проходки!
— Опять завелся. Я, я и я! Я академик, я герой, я мореплаватель, я плотник, — уныло сказал Леха-москвич. — Один будешь, Юрочка, подвиги совершать? А может быть, и меня, и Борю, и Булата в компанию возьмешь? — Леха медленно поднялся и, прижимая руки к груди, сказал необычно серьезно: — Ребята, сказано: от каждого по способностям… Ну, и так далее. Формула вам хорошо известна. Вот я и хочу по способности, а не в полспособности и не в четверть способности. Словом, я тоже буду работать полную смену и даже, учтите, крюшона не попрошу. Истинный господь! — и благоговейно перекрестился на доску показателей.
Ребята засмеялись и разом смолкли: они увидели Зину. Она стояла, сцепив под подбородком побелевшие от напряжения пальцы и, не мигая, смотрела на Юрия прищуренными, пристальными глазами. Коляструк от ее взгляда дернулся назад, будто она ударила его по лицу.
— Будем кончать, ребята, с этим делом, — измученно, словно сбрасывая непосильную ношу, сказала Зина странно низким голосом. — Жагор, ночью, когда я впервые заглянула в «титан», там было четыре ведра воды. Не меньше. А сейчас там не больше двух. Юрий Коляструк отлил два бидона. Он спрятал их в насосном сарае. Я видела. Сходите, посмотрите.