"Зайди ко мне, деточка", - сказала ей как-то вскоре после свадьбы Ольга Александровна, когда Степана не было дома. Рита робко зашла в огромный кабинет - святая святых, где она до того ни разу не была, даже боялась зайти... Стеллажи с роскошными золочеными фолиантами в них, огромный портрет Егора Степановича в генеральской форме с колодками наград, рядом портрет Бермудской примерно в двадцатипятилетнем возрасте. Проницательные черные глаза глядели на Риту и с портрета и из-за старинного письменного стола.
"Как тебе у нас?" - спросила свекровь.
"Хорошо", - еле слышно пролепетала Рита, переминаясь с ноги на ногу.
"А ты садись вот сюда, что стоишь? Мне кажется, что ты не чувствуешь себя здесь дома. Это нехорошо. Это теперь твой дом, и ты мне дочь. Я всегда хотела иметь дочь, и моя мечта, наконец, сбылась. У меня есть дочка, причем, такая очаровательная."
Бермудская протянула вперед свою мощную пухлую ладонь и погладила по щеке невестку, продолжая гипнотизировать её своим тяжелым взглядом. Рита сидела, словно завороженная, положив руки на колени.
"Такая очаровательная", - повторила Ольга Александровна, сверкнув черными глазами и гладя её по щеке. - "Ты должна ощущать, что это теперь твой дом, а я твоя мать..."
После этих слов последовала долгая пауза. Бермудская, не мигая, молча глядела на молодую женщину.
"Я постараюсь", - пролепетала Рита, пытаясь разрядить напряженное молчание.
"Что постараешься?" - вдруг очнулась от каких-то своих мыслей Бермудская.
"Постараюсь ощущать, что это мой дом", - говорила какие-то фальшиво звучащие слова Рита и понимала, что она никогда не сможет ощущать эту огромную, роскошно обставленную квартиру своим домом. Ее дом там - на Комсомольском проспекте, где лежит её больная бабушка, которая даже не смогла прийти к ней на свадьбу. И хорошо, что не смогла, как бы она там себя неуютно чувствовала...
"Постарайся, постарайся", - вдруг предпочла закруглить разговор Бермудская и встала из-за стола, давая понять, что Рите пора убираться отсюда восвояси.
Рита, скрыв вздох облегчения, быстро пошла к двери, но тут резкий окрик свекрови остановил её.
"Постой!" - прохрипела Бермудская и вдруг сильно закашлялась. Кашляла она долго, вся покраснела, из глаз потекли слезы. Наконец, смогла остановиться.
"Хотела тебя спросить ещё вот о чем, девочка...", - что-то странное мелькнуло в её черных глазах, какая-то нездоровая искорка. - "Ты уж извини меня за прямоту. Интимный вопрос, как женщина женщину спрашиваю. Как тебе с ним, ну... в смысле, как с мужчиной? С сыном моим?"