Чувствуя некоторое облегчение, Z маленькими глотками пьет кофе и закусывает крохотной печенькой в форме сердечка, лежавшей на краю блюдца. Он заставляет себя смаковать кондитерское изделие, хотя вкус у него такой, словно в нем изысканно перемешаны фисташки, сливочное масло, розовая вода и песок. Z убеждает себя — вероятно, самый безобидный обман за последнее время, — что это лакомство.
Официантка радостно идет обратно к столику, и он думает, что судьбе следовало бы поменять их местами. Она великолепно умеет переключаться, и никто, глядя со стороны, не поймет, что она от кого-то бежит. Вот она уже сидит напротив него в нелепом кресле «бержер». Залпом выпивает шампанское и, вставая, оставляет несколько монет.
— Добавят к счету, — говорит она. — Теперь пошли, будем прятаться на широкую ногу.
— Ни хрена себе, — только и может вымолвить Z. Он в жизни не видел ничего подобного. Гостиная в их номере неописуемо шикарна, как и вид на площадь Согласия.
— Прямо медовый месяц какой-то, — говорит он.
— Только вот убить хотят, а так вообще медовый.
— Это правда, — говорит Z. Он открывает дверь в спальню, и второй раз у него вырывается: — Ни хрена себе.
Потому что там не спальня, а ведущая в нее лестница.
— Пошли наверх, — зовет он ее. — Что-то невероятное.
Официантка идет с ним, не выказывая никакого удивления.
— Да, — говорит она. — Тут очень мило.
— Мы не сможем это оплатить, — говорит он. — Я не смогу. И ты не сможешь.
— Я смогу, — возражает она. — Вернее, мой папа сможет и уже оплатил. Своей картой. И прошу тебя, — она поднимает руку, видя, как напрягся Z, — не начинай эту паранойю насчет того, что он связан со мной, а я с тобой. Я сказала им, чтобы не проводили никаких платежей, пока мы здесь. — Официантка идет к окну и отводит занавески. — Мы — моя семья — всегда тут останавливаемся.
— Всегда?
— С самого моего детства.
— А я думал, ты делишь с соседками крохотную квартирку. Забыла? Без ванны!
— Так оно и есть.
— Из спортивного интереса?
— Для укрепления характера.
— Так ты из богатеев?
— Мы не любим, когда нас так называют. Это невежливо.
— Но ты из них?
— А по-твоему, я пустилась бы с тобой в бега, если бы не была? Это не для бедной девушки эскапада. Это для такой, которая не боится, что создаст своим побегом очень уж большие проблемы. Кстати, ты когда-нибудь слышал, как рядовые итальянцы говорят по-английски? Прислушайся к моей речи. В Риме такой беглый английский недешево стоит. Ты же в разведке работаешь, а не замечаешь очевидных вещей.
Z соглашается и вслух, и про себя. И опять ему приходит в голову, что им бы поменяться ролями. Официантка куда лучше справляется со всем этим, чем он.