Ортос заерзал на стуле. Это почтенный седой мужчина средних лет, в профессорской шапочке и мантии. Он съежился под взглядом Хейн, словно догадавшись, что то, что он считал общеизвестным фактом, на самом деле было тайной, которую он выдал. Когда он наконец заговорил, в его голосе прозвучали примирительные ноты.
– Ну что ж, ты же знаешь, как обстоят дела, Миранда, – сказал он. – Заговорщические идеи всегда буйно расцветают на благодатной почве людского страха.
Хейн приняла его объяснение, величественно кивнув головой.
– Это, несомненно, так.
А затем взглянула на Хартли, председателя Комитета по Цензуре, который до сих пор молчал. Он в ответ серьезно посмотрел на нее.
Хотя они не произнесли ни единого слова, этот безмолвный обмен взглядами не на шутку встревожил меня. Комитет Хартли решал, какую литературу следует ограничить, запретить или вовсе уничтожить, и их взгляды могли означать последующие перемены в недрах библиотек.
Дора Митрайдс обернулась к Ли.
– Я правильно поняла, что ты серьезно занимаешься изучением «Аврелианского цикла?» Откуда ты, напомни?
Губы Ли скривились.
– Из Чипсайда.
– Значит, ты изучал драконий язык в школе?
В тоне Митрайдс прозвучала нескрываемая ирония. Ли кивнул.
– Что ж, ты очень профессионально рассуждаешь об этой работе для того, кто не способен оценить ее в полной мере как носитель языка.
Хейн снова раздраженно закатила глаза. Атрей наблюдал за Дорой и Ли со скрытым любопытством, кончики его губ тронула едва заметная улыбка.
Ли кивнул в ответ и склонил голову, вежливо принимая этот своеобразный комплимент.
А затем улыбнулся и ответил на драконьем языке.
«Это наша работа; это наш труд».
Я узнала цитату из «Аврелианского цикла». Мы переводили эти строки пару недель назад. Ли слегка изменил их, чтобы фраза вписывалась в контекст разговора. Его произношение было безупречным. Кор и Пауэр обернулись, удивленно уставившись на него, ведь Ли никогда не отличался желанием выступать во время занятий драконьим языком. Остальные гости, сидевшие за столом, принялись удивленно переглядываться между собой.
Атрей перевел взгляд с Ли на гостей, наблюдавших за ним, и, взяв бокал, отпил вина. Дора по-прежнему не сводила глаз с Ли, когда обратилась к Первому Защитнику:
– Теперь я понимаю, о чем они говорят, Атрей.
Ли
Ужин продолжался, а я чувствовал нараставшее изнутри напряжение. Мне казалось, что в любой момент я могу невольно выдать себя.
«Высокомерие стало причиной падения аврелианцев, и тебе это тоже грозит, если не прекратишь привлекать к себе внимание».
Однако этот зал, эти люди, вся эта обстановка пробуждали во мне безрассудство, с которым мне с трудом удавалось справиться.