После десерта Атрей поднялся и сообщил о начале ежегодной церемонии награждений представителей золотого сословия за значительный вклад в процветание Каллиполиса. В области гражданской добродетели, технологических и экономических инноваций, военной службы, научных исследований и искусства. Отца Лотуса, Ло Тейрана, представили к награде, присвоив ему звание поэта-лауреата. Когда он поднялся, чтобы принять из рук Атрея лавровый венок, оказалось, что у него такие же жесткие, похожие на проволоку волосы и худощавое телосложение, как и у Лотуса.
Во время получасового перерыва перед началом танцев наездников Четвертого Ордена позвали в холл, чтобы познакомить с высокопоставленными гостями. Миранда Хейн сопровождала Энни, генерал Холмс – Кора, а Дин Ортос – Пауэра. Атрей же остался со мной. И вскоре я уже разговаривал с представителями золотой элиты, стоя рядом с ним.
– Ли на Пэллоре! Рады наконец познакомиться, мы много слышали о тебе…
– Вы очень добры, спасибо.
– Готовишься к финалу турнира? Скажу честно, ты наш любимый финалист. Не подводи нас, парень… Особенно когда за спиной маячат новопитианцы.
Голос мужчины звучал заговорщически, он явно намекал, что на турнире за меня будут болеть представители золотого сословия в целом, чьи интересы он представлял в Консультативном Совете. Я с улыбкой ответил ему, хотя все мои мысли были о Джулии и ее требовании предать новый режим, и об Энни, которую этот человек явно недооценивал. Конечно, он и не догадывался, что, заведя столь доверительный разговор со мной, признался в своих предпочтениях драконорожденному. В этом и заключалась ирония.
А еще он не понял, что я узнал его. Когда-то мне доводилось видеть его на судебных заседаниях старого режима.
И хотя вести светские беседы после того, как Атрей представлял меня гостям, было совсем нетрудно, мне все сложнее становилось игнорировать смущавшие меня знакомые лица.
Что бы сказала Джулия, увидев, как я пожимаю руки людям, предавшим нас?
Однако я уже знал ответ на этот вопрос.
Она ответила бы, что мы должны заставить их за все ответить.
Энни
Миранда Хейн отправилась вместе со мной в холл, чтобы представить меня влиятельным гостям. Однако от этого мне не стало спокойнее. Но последние несколько дней я снова и снова прокручивала в голове варианты светских разговоров на двух языках и выучила их наизусть. Меня несказанно удивило, когда одна из первых пар, которой представила меня Хейн, седеющие мужчина и женщина средних лет, радостно улыбнулись мне.
– Вы, моя дорогая, – сказал мужчина, пожимая мне руку, – свет нашего народа. О таком раньше мы только мечтать могли.