– Не смей…
Пауэр безжалостно пропустил мои слова мимо ушей.
– Ты чувствовала беспомощность? Боялась за него?
Аэла была так близко, что я почти ощущала, как мысли мечутся в ее голове в такт моему прерывистому дыханию. Мой гнев и отвращение делали свое дело, и, хотя отчасти я и понимала, что это игра, но больше не хотела играть.
– Перестань, Пауэр, это не…
Пауэр грубо расхохотался.
– В чем дело, Энни, неужели ты думала, что я стал хорошим, согласившись потренироваться с тобой? Хочешь, расскажу тебе, что я чувствовал во время этого поединка?
Его зрачки расширились. Итер привстал на задние лапы, вскинул голову и издал громкий рев. Их эмоции слились воедино, в улыбке Пауэра отразилась безумная сила дракона.
– Нет…
Он наклонился вперед, и его тихий голос пронесся по Орлиному Гнезду вместе с ветром.
– Я чувствовал себя просто потрясающе. Потому что мне всегда нравилось бить Дака. Иногда ведь так приятно на ком-нибудь выместить злобу.
Мой гнев выплеснулся в Аэлу, словно пар из кипящей кастрюли, с которой сорвало крышку. Меня охватило облегчение, когда мои эмоции волнами хлынули в нее. Она раскинула крылья, подняла голову и изрыгнула струю пепла. А затем они с Итером принялись скрести когтями землю, готовясь к нападению.
Пауэр спокойно заглянул мне в глаза, чтобы проверить, расширились ли мои зрачки.
– Отлично! – воскликнул он. – Теперь немного придержи эмоции. Поднимемся в воздух.
Я взобралась на Аэлу, и мы резко оторвались от земли, словно она вызывала у нас отвращение.
Спарринг в состоянии всплеска казался гиперреальным, однако после мне сложно было вспомнить детали происходящего. Пауэр давал мне наставления в воздухе, и я с трудом слышала его голос сквозь пелену наших общих с Аэлой эмоций:
– Соберись. Давай еще раз. Повтори еще раз.
Высказав мне свои замечания, Пауэр произнес:
– Я знал, что у тебя есть способности. Завтра в это же время?
Меня мутило от нашего общего с Аэлой гнева, бурлившего в душе, и я смогла лишь кивнуть в ответ.
Вернувшись в Обитель, я отыскала Дака во внутреннем дворике, где он, сгорбившись, сидел на скамейке. На мгновение я вспомнила слова Пауэра, насмехавшегося над ним, и меня снова затопил горячий гнев. Однако я тут же вспомнила, что за последние сутки Даку пришлось пережить гораздо более серьезные испытания, чем эти издевательства. От Лотуса я узнала, что из тех восьми выживших, которых забрали драконы нашей флотилии, Дак спас пятерых. На его шее виднелась повязка, скрывавшая ожоги, полученные во время пожара на острове.
– Как ты? – спросила я.
Дак пожал плечами и выпрямился. Во время нападения меня удивила его способность, которой не было у меня – да и у Ли тоже, – говорить о том, что его тревожит, а не скрывать свои чувства. Но это вовсе не означало, что ему было легче пережить то, что случилось. Дак не рассказывал о выживших людях, лишь о тех, кого не удалось спасти. Обычно он всегда с радостью обращал мое внимание на журчащий фонтанчик и птиц, щебечущих в листве, но сегодня он словно не замечал всего этого.