Хейн ждала нас за кафедрой в центре зала. Когда мы с Даком вошли, я поняла, что, судя по всему, мы опоздали, потому что все места на окружавших кафедру полукруглых рядах были заняты. Или почти все. Ли не было видно.
– Ты его не нашел? – спросила Хейн у Дака.
«О Ли, – подумала я, – только не сейчас. Не сдавайся. Только не перед этим дурацким парадом».
– Нет, – ответил Дак, – хотите, я пойду…
Но не успел он договорить, как дверь распахнулась и появился Ли.
Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять, что мои страхи беспочвенны. Мне показалось, что он немного бледен и напряжен, но лишь потому, что я искала следы его волнения. Меня потрясло его удивительное самообладание. Он стоял, величественно выпрямившись, на его лице отражалась спокойная уверенность. Его парадная форма была безупречна, он выглядел так, будто с детства привык к доспехам и военной накидке. На его плече сияло изображение драконьих крыльев – знак отличия Четвертого Ордена, церемониальный горн Первого Наездника висел у него на спине. Вместо того чтобы занять место среди нас, он подошел к Хейн. Он не удосужился извиниться за опоздание, а вместо этого кивнул ей, словно давая понять, что можно начинать инструктаж.
Я взглянула на него, такого спокойного, величественного и сильного, и вдруг поняла, что измученный, одинокий сирота, которого я когда-то знала, исчез навсегда, как и тот улыбчивый мальчуган, которого я никогда не видела. Он похоронил их в себе и больше не нуждался в моих утешениях. И эта мысль наполнила меня всепоглощающей гордостью за него.
Хейн оценивающе взглянула на него, я поняла, что она, как и я, ощутила исходившую от него силу, и это потрясло ее и одновременно восхитило. А затем она откашлялась и начала свою речь.
Пока она говорила, я продолжала наблюдать за Ли. И теперь наконец мои глаза открылись. Я перестала отгонять от себя мысли, тревожившие меня долгое время, позволила увидеть себе сходство, которое старалась не замечать раньше.
Я смотрела на Ли и видела сына Леона Грозового Бича.
* * *
Атрей, восседавший на сером коне, двигался вперед по Триумфальному пути, а за ним следовала кавалькада Охраны Защитника, облаченная в алую форму. За ними – Пэллор и Аэла, возглавляя флотилию, участвующую в параде. На память то и дело приходили отрывки из буклета, и мне становилось тошно от царившей вокруг атмосферы праздничного веселья. Повсюду реяли знамена Каллиполиса, звучали фанфары, толпа радостно приветствовала нас, и все начинало казаться мне все более лживым и притворным.
Толпа напирала, стараясь приблизиться к нам, наваливаясь на заграждения, установленные и охраняемые отрядами городских стражей порядка, и мы двигались так близко, что могли спокойно рассмотреть лица людей, приветствовавших нас. Если когда-то я считала себя одной из них, то теперь разглядывала толпу с тем же отвращением, с каким когда-то смотрела на повелителей драконов. Я слушала, как они осипшими от криков голосами поздравляли друг друга с годовщиной ужасной бойни, и вспомнила, как много лет назад толпа издевалась над беспомощным, связанным и изувеченным драконом. Им доставляло удовольствие смотреть на его мучения только потому, что он исполнял волю своего хозяина. Я вспомнила, как эти люди радостно сажали меня к себе на плечи в таверне, а месяц спустя, встретив меня около той же самой таверны, насмехались над моей службой на благо города. Я вспомнила плевок деревенской женщины в мое лицо. И слова Атрея: «Людской гнев часто бывает жестоким и несправедливым».