Я шагнула вперед, толкая его на кровать, он опустился на нее. Некоторое время мы продолжали целовать друг друга, пока я опустилась между его коленями и набралась смелости. Было уже слишком поздно, чтобы сомневаться, слишком поздно, чтобы стыдиться, и я сделала единственную вещь, которую хотела. Я забралась к нему на колени, обвив ногами и обхватывая руками шею, чтобы целовать его в промежутке между выдохами. Это было похоже на то, как мы сидели, когда он обнимал меня в Элбансе.
Но в этот раз я обнимала его. Его дрожащее дыхание и вкус слюны смешались с солью, и кто-то из нас заговорил. Это я повторяла: «Возвращайся к нам». Снова и снова.
Пока это, наконец, не превратилось в «возвращайся ко мне».
Ли
Энни оставила меня, и я задумался, не приснилось ли мне все это.
И все же в течение неизмеримого промежутка времени, около получаса между ее уходом и визитом Атрея, потоки моего разума успокоились, и все, о чем я мог вспомнить, все, что имело значение, – это ее не покидающее меня тепло.
«Возвращайся ко мне».
В последний час Атрей спустился по лестнице, окруженный двумя стражниками. Он сам отдал мне мою форму. Одежда сверкнула в восходящем рассветном свете, как и дракон с распростертыми крыльями, извергающий четыре кольца пламени на переделанной нагрудной пластине. Хотя охранники и несли фонари, их свет смягчился с рассветом.
Когда я оделся, спросил Атрея:
– Ты убил моего отца?
Атрей не ожидал этого, и еще мгновение мы просто смотрели друг на друга. Его силуэт вырисовывался в свете фонарей.
– Это ничего не изменит, – добавил я, – но мне нужно это знать.
Еще одна вещь, которую за все годы я не позволял себе у него спросить. Но, кажется, настало время спросить в открытую.
Атрей отвечал кратко, хотя мы и встретились взглядами, когда он произнес:
– Да, я сделал это. Правда, я считал это скорее актом милосердия, чем чем-либо иным.
– Да, – признал я, – так оно и было.
На его лице промелькнула тень удивления, и он удовлетворенно кивнул. Будто и я только что проявил к нему милосердие.
– Ты готов? – спросил он.
– Да.
– Я буду ждать тебя у Крепости, – сказал Атрей.
Энни
Когда я вернулась в обитель, я заметила Пауэра, который уже проснулся и сидел в солнечной комнате. Она была погружена в тень, а небо, отражающееся в стеклянном потолке, было еще темным. Мои волосы были распущены, лицо – влажным, на губах все еще остался вкус Ли.
– Тебе понравилось ваше слезное прощание? – спросил Пауэр.
Мы впервые остались с ним наедине в одной комнате с тех пор, как он напал на нас с Ли в пещере. Синяки на моих руках уже начали желтеть на местах, где Дарий сжимал их. Когда я обернулась, он заговорил снова.