– А как выглядели эти питианцы? Вы успели рассмотреть метки их драконов?
– Как думаете, у них огнеопасные драконы?
– Есть ли способ сделать наш флот огнеопасным?
– Я слышал предположения о том, куда они собирались нанести первый удар…
Подруга-первокурсница подтолкнула вопрошающего локтем.
– Заткнитесь, Ли сюр Пэллор не желает слышать ваши предположения…
Когда два часа спустя мы, наконец, закончили приготовление ужина и попутно выпили несколько бутылок вина, разговоры сделались оживленнее. Они разносились по двору, освещенному пламенем свечей на столе после захода солнца. Однако теперь темы стали менее мрачными. И среди них – обсуждение предстоящего турнира на звание Первого Наездника.
– За кого ты будешь болеть на этом турнире, Крисса?
За столом послышались радостные возгласы, когда мы с Криссой встретились взглядами. Крисса улыбнулась, явно наслаждаясь обдумыванием своего ответа, в то время как кадеты, посмеиваясь, поглядывали на нас. Наконец она произнесла с заговорщическим видом:
– О, вероятно, за Ли сюр Пэллор.
Кадеты одобрительно завопили, кто-то хлопнул меня по спине. Крисса по-прежнему насмешливо улыбалась мне, и я, помимо своей воли, улыбнулся ей в ответ.
– Только не говори Кору.
– Почему, Ли? – крикнул кто-то.
– Потому что он стал бы отличным командующим. И я последовал бы за ним на войну.
У меня снова все сжалось внутри, хотя на этот раз виной этому была вовсе не улыбка Криссы.
Потому что с того дня, как я получил письмо от Джулии, хотя я и представлял себе все более отчетливо, как получаю звание Первого Наездника, мысль о войне с Новым Питосом казалась мне все более невероятной, не говоря уже о том, что мне пришлось бы командовать флотом.
«В три пополуночи, в Чипсайде…»
Кто-то снова хлопнул меня по плечу, а затем все подняли бокалы за «Ли сюр Пэллор, будущего командующего флотом Каллиполиса». Затем за предстоящую войну. Затем за лето, за Атрея, за Революцию, за стражников, за матерей кадетов, за горы и долины, за архипелаги вассалов, откуда родом были некоторые из курсантов. А после, уже изрядно выпив, однокурсники начали обсуждать золотых студентов из Лицея. Соперничество между школами давно шло не на жизнь, а на смерть, и кадеты принялись убеждать нас с Криссой, что хотя наши браслеты были наполовину сделаны из золота, мы сильно отличались от студентов, которых они презирали.
– Вы летаете на драконах, а не просиживаете задницы день и ночь напролет, корпя над книгами. К тому же вы не снобы.
Мы с Криссой подняли бокалы.
– За то, чтобы не быть снобами!
Жалобы на золотых студентов сопровождались рассказами о школьных проказах, однако постепенно они вылились в более серьезные обвинения. Первые звезды замерцали в небе, когда Мара, подруга Криссы, сказала: