И сегодня, обостренно и нетерпимо, я вспоминал процветавшее там вопиющее пренебрежение к нашему человеческому достоинству. И четко, и окончательно понимал, что дом уже не там, а здесь, навсегда, до смерти. И радовался этому, и с облегчением возвращался, и… Опять тащил за собой всё то, от чего бежал, и снова строил новую ракету для отлета… и так далее.
– Что же делать? – спросил Рыжий и процитировал: – «Остановите Землю, я хочу сойти!»
– Не получится – у нас нет другой Земли. Можно без конца повторять, что евреям хорошо только в пути. Ну а русским? Украинцам? Грузинам?.. Увы, от себя не убежишь ни здесь, ни там. Нигде!
Мы вырвались из прежней жизни, теперь надо каждому вырваться из прежнего себя. Это трудно, это очень трудно. Мы чистим шкуры, из которых вылезли, пересыпая каждую нафталином воспоминаний, чтобы их не сожрала моль забвения.
Мы понимаем, что по-старому жить уже нельзя, а по-новому – еще не всегда умеем, вот и живем в несогласии с самим собой, всё время оглядываясь назад, а шагать спиной вперед – ох как нелегко.
Август Львович процитировал:
– «Знаете, кем я был там? Главным инженером!.. Главным врачом!.. Главным дворником!..» Создается впечатление, что в той нашей жизни не было рядовых врачей, рядовых инженеров и рядовых дворников – все были главными.
– Как же уйти от своего прошлого? Подскажите.
– Нельзя все оставшиеся годы его ласкать и оплакивать. Надо напрячь наши умные мозги и сильные мускулы. У поляков есть мудрая поговорка: «Делай что-нибудь, делай! А то заржавеешь, и рыжие дети будут!» Надо жить по принципу: сегодня – первый день нашей оставшейся жизни, давайте проживем его по-новому!
Зал зааплодировал.
– Спасибо!
Рыжий сел. Поднялась пожилая дама в яркой косынке:
– Вы считаете, что нам всем тут хорошо?
– В пьесе Гриши Горина «Поминальная молитва» один еврей говорит другому еврею: «Там хорошо, где нас нет. А так как мы уже повсюду, то уже нигде хорошо быть не может». Бытует афоризм, что, мол, еврею хорошо только в пути. Но это не так. Еврею хорошо и дома – когда у него этот дом есть.
Израиль еще не для всех стал родным домом. Для одних – это платформа выжидания, для других – трибуна для оплакивания самих себя, для третьих – перевалочный пункт в Америку и Европу. Что ж, каждый кузнец своего несчастья.
– Можно ли в эмиграции искренне полюбить человека, создать семью и до конца жизни иметь свое «домой»?
Услышав этот вопрошающий голос, Марк резко обернулся, привстал и увидел обладательницу голоса – это была Светлана. Он вздрогнул от удивления и осуждающе перевел взгляд на Августа Львовича. Но тот, повернув голову в сторону Светланы, уже отвечал ей: