Вот почему мы до сих пор не научились отдыхать, терзаемся выходными, и даже в праздники – мы не участники радости, а в основном только созерцатели ее. Это обидно, печально, больно. Если мы будем продолжать так себя вести, наши дети тоже не научатся получать радость от жизни.
Поэтому призываю всех и себя в том числе: даже если вы дальтоник, когда-нибудь остановитесь и полюбуйтесь буйством красок израильских цветов и фруктов!.. Даже если у вас аллергия на селедку, хоть раз в полгода поезжайте и окунитесь в живительную соленую воду Мертвого моря!.. Даже если у вас из половых органов остались только глаза, не прекращайте оглядываться на проходящих женщин и радоваться их красоте!..
И давайте наконец перестанем чувствовать себя обиженными и стенать, что вынуждены так жить, потому что нам чего-то недодали!..
Этот комплекс возникает от микроба неполноценности. Исцелиться от него нельзя ни горькими пилюлями воспоминаний, ни краткосрочными долларовыми инъекциями богатых родичей, ни капельницами обещаний наших политиков… Спастись можно только ежедневными порциями нормальной, полноценной жизни.
Недавно мне рассказали анекдот, как один еврей-миллионер из Америки прилетел в Израиль. В аэропорту его встречала толпа родственников. «Как я счастлив, что уже в Израиле, – растроганно произнес он, – как я мечтал умереть на своей земле!..» «Ну?!» – дружным хором подбодрили его родственники.
Переждав взрыв смеха, Август Львович продолжил:
– В отличие от этого еврея, мы приехали сюда не умирать, а жить. Поэтому я призываю: давайте, отбросив заботы, обиды, огорчения, научимся хотя бы на миг останавливаться, оглядываться и восхищаться. Мы все сейчас на дороге к будущему. Дорога – это тоже жизнь. Давайте радоваться дороге. А теперь, если есть вопросы, пожалуйста, задавайте.
Поднялся рыжеволосый мужчина лет сорока:
– Август Львович, сколько лет вы в Израиле?
– Более тридцати.
– И вам никогда не хотелось вернуться?
– О, сколько раз мне хотелось построить за домом ностальгическую ракету и рвануть обратно, в свои детство и молодость!.. Я вспоминал старых учителей в перелицованных бостоновых пиджачках; вспоминал залитый светом предновогодний каток и тех, тоненьких и пугливых, впервые поцелованных под елкой; вспоминал провожавших меня друзей, оставшихся в аэропорту с распахнутыми от отчаянья глазами…
Уверен, у каждого из вас тоже есть свои яркие, пронзительные воспоминания. Поэтому нас часто тянет туда, хоть ненадолго, хоть на чуть-чуть. К примеру, мне казалось, что все крупицы прежней радости можно найти и подобрать, но увы… Старые учителя умерли, друзья разъехались, любовницы постарели.