Словно если я постучу, то по ту сторону двери не окажется никакого зла.
Покачав головой, Кристиан останавливает меня.
«Что ты чувствуешь?» – мысленно спрашивает он.
Я открываю разум и убираю стену вокруг своего сознания, которую даже не осознавала, что выстроила. Меня тут же захлестывает скорбь и такая пронизывающая, всепоглощающая боль, что перехватывает дыхание. Я прислоняюсь к стене и пытаюсь прорваться сквозь скорбь, чтобы определить ее источник, но перед глазами всплывает лишь женское тело, плавающее в воде лицом вниз, пока ее темные волосы колышутся вокруг головы. Это падший – о, да, это определенно падший ангел, – но не Семъйяза. Окружающая его скорбь отличается от скорби Сэма. Она злее, яростнее и вызвана агонией, которая длится множество веков. Но, несмотря на это, ее как будто сдерживают, не из жалости к окружающим, а из желания добиться определенной цели и уничтожить всех.
«Там Чернокрылый, – мысленно говорю я Кристиану, стараясь направлять слова лишь ему, как учил нас папа. – Причем высшего порядка. Больше мне ничего не удалось понять, его скорбь заглушает все остальное. А ты что-нибудь почувствовал? Можешь прочитать их мысли?»
«Там как минимум семь человек, – закрывая глаза, отвечает он. – Сложно сказать точнее».
– Я же уже сказала, что тебе здесь не рады, – вдруг раздается тихий испуганный голос. – Уходи отсюда.
– Ай-ай-ай, Анна, – звучит еще один голос, в котором слышится та же мелодичность, что и у папы. – Разве можно так обращаться со старым другом?
– Ты никогда не был моим другом, – огрызается Анна. – Скорее уж ошибкой. Грехом.
– Грехом? – переспрашивает он. – Я польщен.
– Я обличаю тебя. Во имя Иисуса Христа. Изыди.
– Ох, не надо так драматизировать, – с явным раздражением говорит он. – Мы пришли сюда не из-за тебя.
– А зачем же? – уверенно и совершенно спокойно спрашивает Анджела, будто перед ней не стоит Чернокрылый. – Чего вы хотите?
– Мы пришли взглянуть на ребенка, – отвечает он.
Мы с Кристианом обмениваемся встревоженными взглядами, в которых читается один и тот же вопрос: «Где Уэбстер?»
– Ребенка? – с некоторым удивлением повторяет Анджела. – Зачем?
– Пенемуэ хочется увидеть малыша, как и мне. Я ведь его дед.
«Проклятье. Пен тоже здесь, – думаю я. – Но… значит, второй падший – это отец Анджелы?»
– Ты ему никто, Азазель, – выплевывает Анна. – Пустое место.
Я тут же выуживаю из памяти все, что мне удалось собрать об этом Чернокрылом за последний год: коллекционер; настоящий злодей, который не остановится ни перед чем ради цели завербовать или уничтожить всех Трипларов на земле; брат Семъйязы, отобравший у него должность лидера Наблюдателей. «Он очень опасен, – говорил мне папа. – Безжалостный. Решительный. Он берет то, что хочет, и, если увидит вас и поймет, кто вы, вам несдобровать». Меня охватывает нестерпимое и инстинктивное желание убраться отсюда подальше. Спуститься по лестнице и унестись без оглядки. Но я стискиваю зубы и заставляю себя оставаться на месте.