– Отпусти его, – тихо говорю я.
Внезапно позади меня появляется Кристиан. Он впивается в Люси свирепым взглядом, словно вынуждая напасть на нас, напоминая, что от его руки погибла ее сестра, что на его мече Света есть засечка с именем Оливии. И я невольно задаюсь вопросом: «Можно ли призвать в аду меч Света?»
Очень, очень-очень, надеюсь, что да.
Люси молча смотрит на меня, крепко сжимая руку брата. Я чувствую ее ненависть, но за ней скрывается страх. Она желает ранить меня, разрубить надвое своим клинком, отомстить за сестру, заслужить уважение отца. Но она боится меня. Боится Кристиана. В глубине души она обычная трусиха.
– Мы уходим, – говорит Кристиан. – Прямо сейчас.
– Я никуда не пойду, – возражает Джеффри.
– Заткнись, – рявкаю я. – Быстро пошли со мной.
– Нет, – встревает Люси, и по спокойному голосу никто бы не догадался, какие эмоции бурлят у нее внутри. – Он не пойдет. – Она мило улыбается Джеффри. – Я все тебе объясню, милый. Обещаю. Но сперва мне нужно кое с чем разобраться. Побудь здесь, хорошо? Я отлучусь на минутку, но быстро вернусь. Договорились?
– Хорошо… – нахмурившись, соглашается Джеффри.
Он не понимает, что происходит, но доверяет ей.
Потянувшись, Люси нежно целует его в губы. И он расслабляется. А затем, к моему удивлению, она отпускает его. Я напрягаюсь в ожидании удара клинком Скорби в грудь, но она проходит мимо, даже не взглянув на меня.
Но мне удается почувствовать ее намерения. Она направляется в клуб в трех кварталах отсюда. Чтобы найти своего отца. Чтобы утопить нас в собственной крови и погрузить в мир боли.
Она надеется, что Азазель превратит всех нас – меня, Кристиана и Анджелу – в кучки пепла.
Как только Люси исчезает из вида, я поворачиваюсь к Джеффри, который вновь принялся вытирать стол.
– Джеффри. Джеффри! Посмотри на меня. Послушай. Мы в аду. Нам нужно идти. Прямо сейчас. Нам нужно успеть на поезд, который увезет нас отсюда.
Он качает головой:
– Я же сказал, что мне нужно работать. Я не могу уйти.
Брат подходит к другому пустому столу и начинает собирать тарелки.
– Это не твоя работа, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Это ад. Преисподняя. Загробный мир. Это место только выглядит как пиццерия, но это не настоящая пицца, видишь?
Я подхожу к столу, беру с тарелки кусок поддельной пиццы и подношу его к лицу Джеффри. Она напоминает кусок серого и бесцветного картона, который тут же распадается в моей руке.
– Она не настоящая. Здесь нет ничего настоящего. Ничего живого. Это ад.
– Ада не существует, – глядя на пиццу, бормочет он, но в его голосе слышится смутное беспокойство. – Его придумали представители церкви, чтобы запугать нас.