Вот только от мысли, что придется взять в руки настоящее оружие, чтобы попытаться убить кого-то, меня охватывает ужас. Я не хочу никому причинять боль. Не хочу сражаться. Не хочу даже представлять подобное.
От этой мысли я сбиваюсь с ритма, и папа приставляет свою половину метлы к моему горлу. Сглотнув, я смотрю ему в глаза.
– На сегодня хватит, – объявляет он.
Я киваю и отбрасываю свою половину черенка в траву. Солнце уже клонится к горизонту. На улице темнеет и холодает. Поэтому я обхватываю себя руками.
– Ты молодец, – хвалит папа.
– Ты уже это говорил.
Я отворачиваюсь и пинаю упавшую сосновую шишку.
Папа – всем известный своей крутизной парень, которого вызывают всякий раз, когда большим и страшным злодеям нужно надавать по попе. Пен говорил о нем так, словно в связке «плохой и хороший коп» он всегда играл роль плохого. Того, кто избивает преступников. Да и на старинных картинах всегда изображали, как архангел Михаил с суровым лицом и мечом в руке сражается с дьяволом. «Его прозвали Сокрушитель», – говорил Пен.
Так что у папы явно дрянные обязанности. Но когда я пытаюсь заглянуть в его разум, то ощущаю лишь радость. И убежденность. Внутреннее спокойствие, которое напоминает мне поверхность озера Джексон на рассвете.
– Ты, кажется, не возражаешь насчет необходимости владеть мечом, – оглянувшись на него, говорю я.
Папа наклоняется, поднимает мою половинку черенка и на мгновение соединяет его со своей, а затем протягивает мне целую метлу. Мой рот открывается, как у ребенка на шоу фокусника. Я провожу пальцем по тому месту, на котором еще пару минут назад были лишь зазубрины, но оно совершенно гладкое. Даже сколов на краске не осталось. Будто черенок никогда не ломали.
– Я с этим смирился, – отвечает папа.
Мы разворачиваемся и идем к дому. Из крон деревьев доносится громкий и пронзительный птичий крик.
– Что ж, мне понравилась тренировка. – Я останавливаюсь и набираюсь смелости задать вопрос, который крутится в голове с тех пор, как папа упомянул меч: – Ты не против, если к нам присоединится Кристиан?
Папа пристально смотрит на меня, и в его глазах мелькает любопытство, поэтому я продолжаю:
– У него появилось видение с пылающим… вернее, мечом света. Его дядя давал ему несколько уроков, но он вскоре покинет этот мир, поэтому я подумала, что было бы неплохо… ну, было бы неплохо нам обоим… поучиться у тебя. Это может быть частью плана?
Папа долго молчит, и я уже не сомневаюсь, что он мне откажет, но затем он моргает несколько раз и встречается со мной взглядом.
– Конечно. Думаю, я смогу потренировать вас, когда вы приедете домой на рождественские каникулы.