– Что ты здесь делаешь? – шепчу я. – Чего от меня хочешь?
Да, я пожалела его в прошлом году, ведь он так сильно заботился о маме, хоть и на свой извращенный лад. Пожалела в день похорон на кладбище, хотя даже сейчас не понимаю, что тогда на меня нашло. Я просто подошла к нему и отдала ему мамин браслет. А он забрал его и даже не попытался напасть, поэтому мы вернулись домой целыми и невредимыми. Но это не делает его менее опасным. Все-таки он падший ангел, подпитываемый силами тьмы. И уже дважды пытался прикончить меня.
Собрав все свои силы, я выпрямляюсь и смотрю в его широко раскрытые желтые глаза.
– Если ты прилетел, чтобы убить меня, то сделай это прямо сейчас, – говорю я. – А то у меня есть дела, которые нужно закончить.
Ворон переступает с лапы на лапу, а затем резко взлетает и несется прямо на меня. Вскрикнув, я пригибаюсь, готовясь к тому, что он вцепится мне в горло или что-нибудь в этом роде. Но птица проносится мимо меня так близко, что задевает щеку своими перьями, а затем устремляется к затянутому тучами небу.
Остановившись перед дверью в корпусе «А», я вновь пытаюсь дозвониться до Анджелы. Ее телефон звонит внутри, а значит, она в комнате. И это невероятная удача.
Я стучу в дверь.
– Да ладно тебе, Эндж. Я знаю, что ты там.
Наконец она открывает дверь. И я протискиваюсь внутрь до того, как она успеет запротестовать. Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что ее соседок нет. Это хорошо, потому что вряд ли у меня получится сдерживаться.
– Что с тобой происходит? – выпаливаю я.
– О чем ты?
– Ты еще спрашиваешь? – кричу я. – Хватит юлить. Вся общага обсуждает, как ты «играешь в шахматы» по ночам с Пирсом. Тем, что КурЗ, медбрат общежития, который живет на первом этаже. Блондин, коротышка, немного неопрятный…
Она с улыбкой смотрит на меня, а затем закрывает дверь и запирает ее на ключ.
– Я поняла, о ком ты говоришь, – не поворачиваясь ко мне лицом, говорит она. – И – да, мы встречаемся. Вернее, «играем в шахматы» по ночам.
У меня отвисает челюсть.
Я проспорила Кристиану десять баксов.
Анджела упирает руку в бедро, и я замечаю, что у нее через плечо перекинуто влажное полотенце. На ней спортивные штаны и огромная футболка с эмблемой Йеллоустонского национального парка и изображением форели, а волосы заплетены в длинную косу. Ни обуви, ни носков, ни лака на ногтях рук и ног. Из-за ламп дневного света ее кожа кажется голубоватой, а под глазами виднеются темные мешки.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Да. Просто устала. Не спала всю ночь, работая над сочинением по поэме Элиота.