В отделении милиции Черных отпустил оперативников и водителей, в присутствии понятых, — случайных прохожих с улицы, — провели личный обыск Петрова, изъяли двенадцать боевых патронов. Дежурный милиционер, стараясь не задерживать чекистов ни на минуту, быстро строчил протоколы. Черных возился с перепачканной одеждой и стращал Петрова долгим тюремным сроком за неподчинение сотрудникам правоохранительных органов и хранение боеприпасов. Перед уходом приказал старшему по званию милиционеру отправить Петрова в камеру, подвальную, самую холодную, — и не выпускать оттуда до понедельника.
Личный обыск и вся эта протокольная возня заняла часа полтора, в ресторан они не успели. Дворами вышли на Проспект Мира, Ильин сел на троллейбус, сказал, что ему надо в «Детский мир», купить на день рождение любимому племяннику, пионеру, сборную модель самолета, — дал слово, надо выполнять. Черных в сказку о племяннике пионере не поверил, но спорить не стал, только рукой махнул. И правильно, что не поверил, Ильин вышел из троллейбуса через две остановки и направился к интересной женщине, молодой вдове, которая жила неподалеку и давно звала в гости, — в это время она уже вернулась с работы, а не выпитая бутылка коньяка у нее еще с прошлого раза осталась.
Черных поймал такси, водитель, мордастый дядька, сказал, что ехать далеко и, главное, смена скоро заканчивается, он готов подбросить пассажира, — но придется накинуть хотя бы пятерку сверху. Черных, злой на весь мир, занял переднее сидение и с добродушной улыбкой ответил, что деньги не проблема, добавит, сколько надо. Когда приехали, он полез за пазуху, неторопливо раскрыл удостоверение майора КГБ и пообещал таксисту не пять рублей сверху, а пять лет лагерей по сто сорок седьмой статье, — за вымогательство.
Среди рабочего дня Черных позвонил старый приятель Иван Федосеев, с которым вместе учились в Лесной школе КГБ, сказал надо бы встретиться, срочно, есть разговор. Можно скоротать вечер в ресторане «Пекин», у Федосеева там знакомый администратор, он проведет в зал, лучший, на седьмом этаже, и устроит столик на двоих. Они, пожалуй, могли осилить утку по-пекински и попробовать байцзю, китайскую водку, напиток особый, на любителя, вроде нашего спирта, но помягче, есть подозрение, что Черных китайская водка понравится больше нашей беленькой.
Федосеев уговаривал очень настойчиво, значит, у него какая-то просьба, трудновыполнимая, хлопотная. Черных попытался придумать что-то спасительное, но собеседник прилепится как банный лист, как бы в шутку спросил, бьется ли в груди Черных сердце или оно огрубело, превратилось в камень, но ведь нет понятия более святого, чем старая дружба, и если друг обратился к другу, значит, — надо позарез.