Один из нападавших оказался на капоте повернувшей в переулок машины, сполз вниз, мягким местом на асфальт, в жижу из снега и грязи. Второй нападавший рухнул у бордюрного камня, но быстро поднялся, выхватил из-под полы плаща продолговатый предмет, хотел ударить по затылку Петрова, но схлопотал ногой в живот и снова отлетел к тротуару. Не сговариваясь, Ильин и Черных бросились вперед. Ильин сразу налетел на кулак, но устоял на ногах, отступил, снова пошел вперед, выставив левое плечо и согнув для прицельного удара правую руку. Где-то близко завизжала женщина в бордовом пальто и вязаной лохматой шапке, другая женщина, не разобравшись, что к чему, пронзительно закричала: тут человека грабят, — и побежала куда-то в темноту переулка.
Черных захватил руку Петрова, провел болевой прием, но в ответ получил удар под ребра, кажется, били не кулаком, а кувалдой. Оглушенный болью, Черных вырвал руку, отступил. На плечах Петрова уже висели два оперативника, один из них все-таки изловчился и сумел садануть противника по затылку чем-то тяжелым. Другой ударил кулаком в лицо, постарался выполнить подсечку, но Петров, согнулся и борцовским приемом бросил опера через бедро. Черных снова рванул вперед, в горячке драки забыв приемы самбо, он старался просто дотянуться до физиономии этого отвратительного типа, чтобы впечатать в нее кулак, и таки дотянулся, ударил, но почему-то в следующую секунду оказался спиной на асфальте, в луже. Перед ним было белое небо, на лицо падали крупные водянистые снежинки.
Дыхание перехватило, из груди рвались наружу хрипы и кашель, он оттолкнулся рукой, с усилием поднялся и увидел на мостовой темный клубок человеческих тел. Кто кого лупил, — не разобрать — эта борьбы проходила в полном молчании, слышны лишь короткие ругательства и сиплое дыхание. И кто знает, сколько бы продолжалась драка и чем кончилась, но самый крупный из оперов сумел подобраться сзади, провести удушающий захват, перекрыл воздух, заломил руку, волоком Петрова оттащили на тротуар, поставили на колени лицом к стене дома, навалившись, дернули руки за спину, надели наручники.
Петров тяжело дышал, один рукав куртки был вырван, лицо залито кровью, кепка осталась на мостовой. Черных, которого переполняла злоба и горечь от неудачной борьбы, от испорченной заляпанной грязью одежды, подошел сзади, навернул кулаком по уху и добавил по затылку. Затем он сделал то, ради чего и был разыгран весь этот спектакль, все представление, превратившееся в гнусный отвратительный мордобой: Черных выгреб из своего кармана горсть патронов девятого калибра и ссыпал их в карман Петрова. Дойти до машины задержанный не смог, его подхватили под локти, довели, засунули на заднее сидение. Залезли оперативники, крепко сжав с обеих сторон, машина рванулась с места.