— Нет, один я к нему не пойду, — вздохнул Федосеев. — Между нами: я его боюсь. Нет, ну ведь надо как-то помочь большому артисту…
— Всем не поможешь, — сухо сказал Черных. — И чего тебе этот артист дался? Господи… Нашел за кого просить.
Черных ел салат и думал, что бывший однокашник по Лесной школе неплохо устроился в жизни, его отец, большая шишка на Старой площади, постарался, сунул отпрыска в Первое главное управление, во внешнюю разведку, чтобы не в Москве болтался, а по заграницам. После Лесной школы Федосеев младший поработал в ТАССе, в московской редакции, где его научили писать заметки в два абзаца, затем был переведен в Главную редакцию иностранной информации ТАСС, получил удостоверение журналиста международника…
Федосеев бывал за границей не дольше двух недель, приезжал якобы написать репортаж о какой-нибудь международной конференции, совещании или про крупный митинг в защиту мира во все мире. И выполнял поручения конторы, встречался с кем надо, что-то передавал, что-то забирал, — и обратно в Москву. Разъездная работа его устраивала, так интереснее, живешь в приличном отеле, а не на паршивой казенной квартире с тараканами.
Черных думал об этом как-то отстраненно, без зависти, хорошо понимая: жизнь так устроена, одному дано право порхать от цветочка к цветочку, из Канады в Австралию, из Америки в Италию, а другому надо в дерьме копаться, — работа такая, и судьба такая, ничего тут завистью не изменишь, только сам изведешься. Стоит только зависти поселиться в душе, прикинувшись мелким забавным щеночком, — и хана, зависть быстро превратится в здорового злого пса и сожрет тебя изнутри, без остатка.
— Я говорил: родственник он, муж сестры жены, — вздохнул Федосеев. — Короче, свояк. Так бы я и просить не стал. Но он меня достает, — его за границу не пускают уже года полтора. Жена за него просит. Блин, им кажется, что в конторе медом намазано.
— А, ну тогда другое дело, — сжалился Черных. — Но, сам понимаешь, без подарка к начальству не сунешься. Говорят, магнитолы «Шарп» — неплохие. Но только последние модели, из самых дорогих, сделанные в Японии.
Федосеев засуетился, сказал, что сам поедет только через месяц, а вернется через полтора, — это долго. Да и командировка паршивая, — куда-то в Бельгию, он там никогда не был, да и желания нет ехать. Может быть, там с аппаратурой вообще голяк, ничего современного, одни гонконговские подделки, кустарщина, которая ломается на следующий день. Но вот-вот, буквально через неделю, а то и раньше, из Англии прилетает дипломат, он многим обязан Федосееву, он найдет в Лондоне лучшую модель «Шарпа», самую дорогую, самую престижную, — только бы дело сделать. Он позвал официанта, заказал блюдо мясной закуски, бутылку «пшеничной» и пару «жигулевского», ресторанная наценка — больше трехсот процентов, но на друзьях не экономят.