— Ладно, еще посмотрим, кто кого! — сказала она вслух, и в голосе прозвучала угроза. — Я тебя не трогала, ты сама объявила войну.
К бывшей подруге она испытывала теперь только одно чувство: крепкую и чистую, как медицинский спирт, ненависть. Еще раз окинув взглядом улицу, на которой исчезли Света и Даниель, она сердито тряхнула головой и пошла прочь.
Даниель часто видел по телевизору сцену, как тяжело раненный боец, умирая на руках у товарища, шепчет помертвелыми губами:
— Холодно, холодно…
Что-то вроде этого предсмертного холода испытал и он, когда Света, погрузив в такси чемодан и сумку, отъехала от дома. В комнате остались лишь Маргарита с Машей, сидевшие друг против друга, как два непримиримых зверька, готовых в любую минуту броситься друг на друга. Жизнь кубарем катилась под откос, опасно подпрыгивая на ухабах, и не было на целом свете никого, кто мог бы остановить это стремительное падение. Даниель стоял в прихожей, низко опустив голову. Время от времени он трогал пальцами лоб и минуту за минутой, как на кинематографической пленке, восстанавливал в памяти вчерашний разговор.
— Я выходила замуж за другого человека, — сказала Света, глядя ему в глаза с ужасающим спокойствием. — Вернее, ты притворялся другим.
— Я тоже во многом разочарован, — отозвался Даниель, — но это нормально. Семейный кризис… Нам нужно успокоиться, подумать…
— Нет, это не кризис, это зашедший в тупик конфликт. И меня просто выводит из себя, что причиной конфликта является эта ничтожная букашка!
— Ты всегда слишком презрительно отзываешься о людях.
— Неправда, не о людях, а только о ней! А вообще-то ты прав. Ее не за что презирать. Она оказалась куда сильнее тебя, меня и всех нас, вместе взятых. Ее бояться надо. Это создание не способно испытывать ни благодарности, ни жалости. Я ее буквально из дерьма вытащила, руку ей протянула, когда она в Москве подыхала, всеми брошенная, а она в эту руку зубами впилась, а потом и вовсе села мне на шею. Благодаря замужеству она получила все — гражданство, деньги, а потом взяла и убила мужа. А твоя наивность и вера в человеческое благородство, извини меня, граничат с идиотизмом.
— Прошу тебя, последи за выражениями и не переходи на личности. — В голосе Даниеля зазвучали металлические нотки.
— А где здесь личности? — усмехнулась Света. — Ты бы на себя со стороны посмотрел, когда заискиваешь и сюсюкаешь с этой… — Света с трудом сдержалась. — «Прекрасно выглядишь! Ах, бросила курить! Ах, как мы рады!»
— Да перестань, у человека несчастье. Я хотел ободрить, поддержать…