— И когда же ты сподобилась? Вроде вчера еще все нормально было, ты же мне из дома звонила?
— Нет, Нин. Как раз вчера все было ненормально. Плохо все было. А потом в самолете появился он — и все встало на свои места.
— Ага, — Нинка смотрела на подругу, как смотрит врач, встревоженный подозрительным спокойствием пациента. — И кто же этот несчастный?
— Он писатель, Ваней зовут.
И Света принялась рассказывать о своем дорожном приключении, сдабривая детали изложением своих удивительных ощущений. Нинка слушала, внимательно скосив на Свету умные глаза.
— Ну? — сказала она, когда Света наконец замолчала.
— Что ну?
— Прекрасная история. Очень романтично. Не каждая женщина в нашем возрасте может позволить себе подобные радости.
— Я так и знала, что ты сейчас про возраст заговоришь. Что же ты, считаешь, что влюбляться уже неприлично?
— Почему? Очень даже прилично. Жизнь у тебя устроена, дома полный порядок — муж, ребенок, о хлебе насущном думать не надо. Самое время порезвиться напоследок. Вот за это и выпьем! — Нинка извлекла из сумки бутылку шампанского. — Устрой себе каникулы, Светик. Отдохнешь, а там, глядишь, все само собой наладится.
— Нет, Нин, ты меня не поняла. Я полюбила, и полюбила серьезно. Мне теперь на все наплевать. Я обратно не поеду.
— Ты что, совсем крыша съехала?! — Нинка бросила возиться с бутылкой, пробка с треском вылетела в потолок. — Ягодкой себя почувствовала? — продолжала она, не обращая внимания на растекающуюся по столу пену. — Полюбила она, видите ли! — Нинка передразнила подругу и пренебрежительно фыркнула. — И где он, этот человек? Покажи мне его. Ты с утра, как бобик, у телефона сидишь, а он не звонит. Не звонит ведь?
— Нет… — Света повесила голову.
— И не позвонит! — торжествующе объявила Нинка. — Пока ты на стену не полезешь. А потом появится и будет делать с тобой, что захочет.
— И пусть делает. Я только об этом и мечтаю.
— Дура ты дура! Мужиков наших не знаешь? Они же все на баб тренированные.
— Как это — тренированные?
— Да он такую черемуху каждый день перед кем-то разыгрывает. Ему это вообще ничего не стоит. Ты думаешь, он после тебя домой поехал страдать? На-кась выкуси! — Нинка сунула Свете под нос увесистую фигу. — Наверняка к телке какой-нибудь поскакал, пожар душевный тушить.
— Нет, ты просто не знаешь, что такое настоящее чувство, поэтому так говоришь.
— Ага-ага! — презрительно скривилась Нинка. — Ты еще скажи, что я тебе завидую.
— Этого я не говорила.
— Если хочешь знать, я тебе действительно завидую. Только не этой глупости, а твоему семейному счастью. А чувства… Они у меня во где сидят! — Нинка провела рукой по горлу. — У нас их здесь хоть отбавляй. Ногами по ним ходим. Куда ни плюнь, всюду чувства, а жизни никакой. Как не надоело — сорок пять лет все одно и то же! Я, например, реального человека хочу, с деньгами и старого, чтобы с глупостями не приставал! — Нинка взмахнула ножом и ловким ударом рассекла курицу на две части. — Сациви есть будем, — объявила она безо всякого перехода и повернулась лицом к плите.