- Ха!- крикнул Антас, заставив меня подпрыгнуть. -Ты солгала воину равнин, мы знаем об этом. Не отрицай этого!
-Я не лгала.- мой гнев вспыхнул, и я огрызнулась на него, не впечатленная оружием, которое он продемонстрировал. - Может быть, я и не сказала всей истины, но я не лгала.
- Ты не можешь этого отрицать. Она предстанет перед нами, и тогда все узнают, - огрызнулся Антас.
Она? Я сидела с открытым ртом. Она? Он говорил не о Кире?
- Твой так называемый навык исцеления. Ты солгала воину равнин, чтобы наложить магию на ее ногу.- Антас оскалил зубы. - Она расскажет нам свою правду, и тогда мы увидим.
Он говорил об Атире? Я вправила ей ногу, когда она сломала ее, упав с лошади. Но это случилось еще в Кси, в лагере Кира. Я озадаченно нахмурилась. Когда это я солгала Атире? Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Атира расскажет ей правду? Значит ли это то, что я думала?
- А Атира здесь?
- Совет призвал тех, чьи истины будут услышаны. Другие просили выступить перед нами.- Есса говорила спокойно. - Но твои истины на первом месте, и тогда наши вопросы могут начаться.
Он сурово посмотрел на Антаса.
- Без перерыва.
Антас с ворчанием сел обратно.
- Начинай, дочь Кси.- На этот раз заговорил Дикий Ветер. - Расскажи нам свою правду с самого начала.
Я глубоко вздохнула, и начал говорить.
Рассказ занял несколько часов. Встреча с этими старцами, с их пустыми лицами и безразличными глазами, истощили мои силы. Даже Антас молчал и не двигался, сверля меня взглядом. В холоде этой палатки, я переживала за слова, которые могли бы объяснить мои чувства к Киру.
Но всякий раз, когда я смотрела в ее сторону, глаза Кикаи светились поддержкой. И пока я говорила, я мысленно видела любовь в глазах Кира, ярость защиты Маркуса, других Огнеземельцев, которые так быстро стали мне близки.
И хотя мои истины, возможно, не имела силы слов певца, но это были мои истины. Поэтому я заговорила, рассказывая им все, включая подробности охоты на Эхата.
Когда я остановилась, Ессе встал.
- Вежливость требует, чтобы мы позаботились обо всех наших нуждах и нуждах дочери Кси.
С этими словами палатка наполнилась воинами, несущими кавадж и горячую еду. Мне предложили воду для рук, еду и горячий кавадж. Все ели и пили, а потом потягивались, заботясь о других нуждах.
Все вокруг начали успокаиваться, когда вошел воин-жрец и заговорил с Диким Ветром. Он показался мне знакомым, и я уставилась на татуировку над его глазом, пытаясь вспомнить его. Мне потребовалось некоторое время, но я узнала воина-жреца, который пришел в наш лагерь у родника и дружившим с Ифтеном.