— Несчастные крохи! — вздыхает Браха. — Небось чувствуют себя обделенными. Такие, как эта Ахава, подтачивают все принципы нашей общинной жизни — дружбу, сплоченность, общение, взаимовыручку! Сначала детей в собственной комнате растить возьмутся, потом сами ужин начнут готовить, каждый по вечерам у себя дома, со своим хозяйством, и чем мы от города отличаться будем?
— Ахава говорит, что уже есть кибуцы, где все дети у родителей спят…
— Вот-вот, — расстроилась Браха. — Все рушится, куда идем? Вся армия на наших ребятах, выращенных в общих спальнях, стоит! Так нет, нашлась, понимаешь, хочет показать, что она одна своих детей любит! Слава Богу, я хоть успела четверых вырастить…
Браха держит в голове гардероб и личную жизнь всех ста пятидесяти жителей кибуца, и каждая тряпка, попадающая под ее утюг, рождает в кладовщице цепь соображений и замечаний.
— Чего Эдна никак этот халат не выбросит? Сплошные заплаты! Она его носила еще когда за Шимоном замужем была! А они уже семь лет как развелись! Из-за Орена. Сменила шило на мыло! А вот майка Эрана. Он с Рути уже десять лет вместе, трое детей, а не женаты! Они якобы против раввината! Мы все против раввината, но остальным это не мешает хупу поставить! Свихнулся на своих конях, заботится о них больше, чем о детях! Если ты меня спросишь… — Я не спрашиваю, но разве это остановит Браху? — …нечего тебе увлекаться этими скачками!
— Мне лошади нравятся. У Моны такие глаза добрые…
Браха поджимает губы:
— Родить тебе надо, дорогая. Сразу про лошадей забудешь. И не одного-двух! Вон у Шимрит, несчастной, сын погиб в войну Судного дня… В такой ситуации одно спасение — мы! Наша поддержка. Ведь мы все — единая семья!
Еще больше, чем верховую езду, начальница не одобряет, когда кибуцные парни достаются городским девкам.
— Вот Эли привел эту Хен! И что? Спустя год развелись! И зачем нам здесь одинокие чужие женщины? Счастье, что Мортон на них есть!
Высокий, худой, загорелый блондин Мортон — громоотвод на страже семейного счастья гадотовцев: датчанин прибыл в кибуц волонтером и прижился, пестуя каждое лето новую стайку легкомысленных скандинавок.
А мне рыжая длинноволосая Хен нравится. Она непохожа на остальных женщин, не такая правильная. Делает, что хочет: иногда уезжает из кибуца на несколько дней, гуляет по пустыне, а потом как ни в чем не бывало появляется вновь. Как ей это удается? Я за год жизни здесь даже в Тверию не выбралась. Иордана, на берегах которого стоит наш кибуц, ни разу в жизни не видела.
— Саш, держись от этой Хен подальше, — советует Рони. — Она странная.