— У меня есть пистолет! Мне Шабак выдал!
Я стараюсь незаметно отодвинуться от этого скомороха, а он с мальчишеским хвастовством вытаскивает оружие, полученное от израильских служб безопасности за неизвестные мне, может и полезные, но априори недостойные заслуги, и размахивает хлопушкой над моим жареным голубем, предварительно вымоченным в молоке.
Я не боюсь ручного Ахмеда. Я уверена, что за исключением фанатиков и профессиональных политиков, ловящих рыбку в мутной воде конфликта, арабское население давно осознало бесповоротность существования Государства Израиль. Конечно, бывают террористы. Теракты, они как смерть — ужасны, часты и непредвиденны, — но все же вокруг видишь только живых и сам живешь — пока удается, сейчас, не думая, между. Нормальные люди хотят мира и процветания больше, чем войны и разрухи. За двадцать лет, прошедших с Шестидневной войны, привычка, коммерция и собственные интересы наверняка заставили даже недовольных арабов смириться с существующим положением вещей и отложить скидывание евреев в море на неопределенное будущее. А когда мы стерли в Иерусалиме бывшую границу, давно превратившуюся для победителей лишь в зеленую черту на старых картах, мы — для себя, по крайней мере, — стерли различия между израильскими арабами и палестинцами. И те и другие оказались достаточно здравомыслящими: в дешевые мясные лавки Бейт-Лехема израильских покупателей заманивает газетная реклама, в Старом городе большим половником наливают в стакан дымящийся, похожий на манную кашу салеп с корицей, зелеными фисташками, щедро политый розовым цветочным сиропом. За углом от Виа Долороза, у Абу-Шукри, лучший в городе хумус, и только в вифлеемской базилике Рождества Христова служат подлинную Рождественскую мессу. Всем известно, что в гаражах Вади-Джоз, в Кедронской долине, можно достать любые запчасти, телефон иерихонского дантиста с доступными ценами передают по знакомству, а в праздники арабские такси развозят евреев по домам по сходной цене. По субботам ради молока, булочки или сигарет я чуть не в халате забегаю в крохотный киоск Абу-Хасана на соседнем перекрестке. Если бы ненависть мешала жить вместе, скольким супружеским парам пришлось бы развестись! Если бы спокойствие в Иудее и Самарии было сложно поддерживать, вряд ли отечество возложило бы эту миссию на шалопая Фареса.
— А где вы проживаете? — учтиво интересуется Ахмед.
— Снимаю квартиру в Иерусалиме, — отвечаю я неопределенно.
Почти любой иерусалимский адрес обречен задеть чувства беженца, тем паче адрес в Абу-Торе. Я-то не сомневаюсь в своем праве на Иерусалим, оно получено мною от библейских предков, освящено кровью шести миллионов и честно выиграно во всех войнах, но от палестинца, даже от коллаборанта, не ожидаю собственной меры сионизма.