Сможет ли он общаться с этой женщиной, забыв о сногсшибательном сексе, что у них был? Или три веснушки на внутренней стороне изящного бедра так и будут стоять у него перед глазами, а эхо хриплых стонов заглушит все ее слова?
— Кофе.
Почувствовав его взгляд, Кэл спрятала голову под подушку, а потом неохотно перекатилась на бок, позволяя полюбоваться россыпью веснушек, что он так любил, а сама она терпеть не могла.
— Где мой кофе? — спросила она недовольно, и Куин, не выдержав, рассмеялся.
— Доброе утро, Рыжая, — улыбнулся он и погладил ее пониже спины. — Хорошо спала?
— Нет. Ты же сам мне всю ночь спать не давал.
— Помниться, последний раз ты сама меня разбудила. — Он осторожно поправил рыжую прядку.
Тихонько застонав, Кэл снова спряталась под подушку. Рядом с Куином она становилась дикой и необузданной и с радостью следовала за ним по пути наслаждений, лишь здесь отводя ему главенствующую роль. Во всем остальном они были полностью равны.
Куин никогда не допытывался, где она и чем занята, а когда она сама хотела ему что-то рассказать, внимательно слушал, даже не пытаясь поставить под сомнение ее слова. Не устраивая ненужных разборок, он спокойно принял ее желание вносить свой вклад в содержание лодки, а купленные ею пестрые подушки заметил лишь через три дня. Он говорил, что ему нравятся все ее наряды, но при этом еще больше любил любоваться ею в костюме Евы.
С ним оказалось невероятно легко жить, да это и неудивительно. Им всегда было легко друг с другом.
— Так странно… Как по-твоему, когда все это перестанет быть странным?
— Что именно?
— Мы обнаженные. Вместе. Друзья голышом не обнимаются.
— А мы обнимаемся. Не стоит слишком много думать. В спальне мы любовники, а за ее пределами друзья.
Все просто, и не стоит ничего усложнять.
Кэл зевнула и потянулась, а Куин легонько провел пальцем по ее татуировке.
— «Летает на собственных крыльях». Почему именно эта фраза?
Потому что это декларация ее независимости. Но, как и многое другое, она не знала, как объяснить.
— Когда ты ее набила?
— Примерно через год после смерти Тоби.
Здорово, она наконец-то сумела произнести его имя вслух. Наверное, можно считать это прогрессом.
— А ты так до сих пор и боишься иголок?
— Не боюсь, просто не вижу смысла.
— Ну конечно. Я же была рядом, когда ты первый раз пытался сделать татуировку. Стоило мастеру усесться рядом и взяться за машинку, ты выключился. Признавайся, что трусишь, зайчишка.
Но Куин не повелся.
— Почему именно эти слова, Рыж?
Ну как можно быть таким упрямым?
— У меня и другая есть.
— Ты уходишь от ответа, но я не стану настаивать. Пока что. Но рано или поздно я все узнаю. И скорее рано, чем поздно… Но сейчас можно поговорить и о второй. Где она? Я-то думал, что уже полностью тебя изучил.