— Он в порядке?
— Он влюбился, — язвительно бросил Зак. — Опять.
— Это плохо?
— Это быстро проходит, — придерживая для нее дверь, ответил он.
Они вышли из дома. Холли ждала, что Зак продолжит разговор, но он молчал.
— Может, на этот раз твой отец встретил ту единственную, — сев в машину, сказала она.
— Мне казалось, ты не веришь во все эти сказки, — отрезал Зак.
Холли поджала губы и отвернулась к окну. Их ждала романтическая поездка, и ей не хотелось портить ее ссорами.
— Эй. — Зак скользнул рукой под ее волосы и повернул ее к себе. — Извини, радость моя. Я немного не в духе. Ты простишь меня?
— Все в порядке… — дрожащими губами улыбнулась она.
Он начал поглаживать ее затылок, и она внутренне затрепетала.
— Большую часть своей жизни я провел в тревогах за отца, — вздохнул Зак. — Мне хочется верить, что на этот раз он будет счастлив, потому что пока все заканчивалось по одному сценарию. Каждый раз, когда его бросали, он страдал. Очень сильно.
Холли мягко коснулась его лица.
— Некоторые люди чувствуют глубже остальных. И им чаще причиняют боль. Но твоему отцу повезло, что ты присматриваешь за ним. Зак, ты очень хороший.
Он наклонился к ней и поцеловал, и его нежность тронула ее до глубины души. Когда Зак отстранился, Холли часто заморгала и отвернулась, чтобы он не заметил слез на ее глазах. Но он, наверное, что‑то почувствовал, потому что взял ее за подбородок и медленно повернул к себе. Холли казалась себе как никогда уязвимой под его испытующим взглядом.
— Пожалуйста, скажи, что я не довел тебя до слез, — хрипло выдавил он.
— Нет, не довел, — улыбнулась Холли. — Но если мы опоздаем на наш самолет в Париж, я буду плакать в три ручья.
— Я тоже, — почему‑то нахмурился Зак.
В Париже они остановились в шикарной гостинице на Рю де Риволи с видом на сады Тюильри, находившиеся в нескольких минутах ходьбы от Лувра. Когда Зак провел Холли в их роскошный номер, ей показалось, что она очутилась в сказке.
Он даже позаботился о том, чтобы наполнить все комнаты цветами. Тут были небольшие букетики фиалок, не только фиолетовых, но и более редких — белых. Розы тоже были не тепличными и не в бутонах, но полностью раскрывшимися и такими ароматными, что от них кружилась голова. На комоде стояла высокая ваза с розовыми мальвами и наперстянкой, а на кофейном столике находилась ваза поменьше с душистым горошком.
Холли наклонилась, чтобы понюхать горошек, и блаженно вздохнула.
— Зак, ты реально повысил планку. Тебя никто не сможет переплюнуть.
— Тебе нравятся эти цветы?
— Я обожаю их. У меня сейчас двоякое чувство: словно я на работе и вместе с тем нет.