– Вот как… – опять почему-то сказал Рудик. При этом голос заметно дрогнул, Светины слова его явно тронули. – Ты права, тут нету, но вообще-то друзья у меня были, – медленно начал он. – Друзья-корешки… Давно, правда… Мы тогда в Южинске жили, под Самарой… Нам было по десять лет, когда я и трое корешков моих – Жопен…
– Жопен? – улыбнулась она. – Это его так звали?
– Ну да, у него такое погоняло было, потому что он дома французский учил, тётка у него была повёрнутая на этом французском. Потом Пузырь…
– Пузырёв, это понятно, – кивнула Света. – Правильно?
– Ну да, – подтвердил Рудик. – И Тощий…
– А почему Тощий? – прервала она.
– Худой был очень, – пояснил он. – В общем, мы залезли в один старый дом… Там никто не жил уже много лет… Мы там классно играли…
Рудик откинулся в кресле, прикрыл глаза, спрятанные за тёмными очками. Воспоминания одолевали его.
Света терпеливо ждала.
– А у тебя какое погоняло было? – наконец не выдержала она.
Он усмехнулся:
– Немец. Я ведь блондин был, а в это время по телику сериал крутили про Штирлица, так все про меня говорили – чистый ариец. – Потом прокашлялся и продолжил своим скрипучим, поневоле завораживающим её голосом: – Ну, короче, мы там лазали везде, носились, клад какой-то искали… Костёр развели… Всё было, как ты говоришь, оттяжно… До тех пор, пока Пузырь не надыбал кое-чего в подвале…
Дом был старинный, деревянный. Когда-то здесь располагалась господская усадьба, но со временем всё пришло в полнейшую негодность. Восстанавливать же былое у местных властей ни денег, ни желания не находилось.
Большая комната с высоким потолком завалена остатками старой дешёвой мебели, поломанными игрушками и прочим разнообразным, никому не нужным хламом. Посреди комнаты пылает костёр, вокруг которого сгрудились трое мальчиков. Горящими глазами рассматривают порванный, неизвестно как сюда попавший номер журнала «Playboy», российское издание.
– Слышь, Немец, ты когда-нибудь такое видел? – восторженно спрашивает один из них, худенький паренёк.
– Не а, – честно признаётся второй. При этом выразительно шмыгает носом от переполняющих его эмоций.
– А ты, Жопен?
– Я у Кольки, у братана, видел, у него такого говна полно, – небрежно говорит третий, не отрывая при этом пристального взгляда от красочной фотографии «девушки месяца». – Давай дальше листай, Тощий!
– Вон, глянь! – Тощий тыкает грязным пальцем в место, где сходятся ноги девушки. – Это называется «верблюжьи губы».
– Я чего-то никаких губ не вижу, – замечает Немец.
– Пацаны, глядите, чего я нашёл! – раздаётся откуда-то снизу восторженный голос. – Пацаны!