Артём разъединился, быстро нашёл в телефоне номер Эдуарда Николаевича, набрал его.
На другом конце заработал ответчик. Он включился немедленно, после первого гудка.
– Я не могу сейчас подойти к телефону, – послышался характерный, раскатистый голос Погребного, – оставьте ваше сообщение после гудка, и я вам перезвоню.
Артём отсоединился, сунул телефон обратно в карман. Взволнованно обратился к Мише Сердюкову, который уже закончил щёлкать фотоаппаратом:
– Миш, надо срочно найти и задержать Павло Горошевича. Возьми Ольшанского, и поезжайте к нему, пожалуйста. Если его нет дома, дождитесь его.
– Хорошо, – без обычной бравады сказал Сердюков и направился к выходу.
На него тоже вид отделённой от тела головы Тамары произвёл довольно удручающее впечатление.
Сеня Храпченко наконец перестал блевать, с извиняющимся видом повернулся к Артёму.
– Полегчало? – сочувственно спросил Артём.
Сам с трудом подавил в себе такие же рвотные позывы.
– Ага, – кивнул Сеня.
– А ты тогда поезжай за Алиной Трушиной. Справишься один?
– Конечно, чего там!
– Привези её в отделение. Если что не так, сразу звони.
– Понял.
Храпченко с видимым облегчением вылетел из зала.
– Ты здесь заканчивай, – повернулся Артём к Сушкину, – а я пока съезжу к Погребному.
– К директору школы? – удивился Виктор.
– Да. Довольно интересную информацию я сейчас получил. Надо проверить. Встретимся в отделении…
Артём хотел сказать что-то ещё, но передумал, не закончил фразу. Нервы у него уже не выдерживали. Он резко повернулся и почти выбежал из зала. Ему срочно нужно было вдохнуть свежего воздуха.
Павло Горошевич уныло подъезжал к своему дому. Несмотря на совет директора ни с кем не общаться, он всё же сделал пару попыток нарыть бабок, то бишь стрельнуть деньжат. Но везде получил полнейший отлуп.
Потому настроение у Павло было на самом низком уровне. Он выехал из-за поворота и сразу увидел полицейский газик, припаркованный прямо у его дома.
Вот это лажа, прикол так прикол!
Но уже ничего нельзя было сделать, не разворачиваться же после улицы!
Павло как следует выругался про себя, вжался в кресло, низко натянул кепку и, стараясь не смотреть в ту сторону, неторопливо проехал мимо газика.
В боковое зеркальце успел заметить, что один мент сидит в машине, а другой разговаривает перед входом с соседом, лысым пьяницей Зобиным, одетым в замызганный спортивный костюм.
– Хрен тебе! – злобно произнёс Горошевич и нажал на газ.
У него не было ни малейшего представления, куда теперь ехать. Он решил, что самое важное сейчас – это выбраться из города.
Дом Погребного на вершине холма был погружён в полную темноту. Хозяин, видимо, уже спал.