Марина рванулась к двери кабинета, распахнула её, шагнула в коридор и тут скривилась от боли в правом запястье. Цепь снова крепко держала её, не пускала дальше. Пришлось опять вылезать через окно, спускаться по лестнице, что оказалось намного трудней, чем подниматься.
В довершение всего, она неудачно спрыгнула на землю с последней ступеньки и подвернула ногу.
Чарли мгновенно отреагировал на странный жалобный звук, который она издала при этом. Тут же вскочил, подошёл ближе.
Марина заставила себя улыбнуться собаке, дружелюбно помахала ей. Чарли ответил неодобрительным рычанием, которого она не могла услышать. И оскаленную морду его тоже не увидела, поскольку, морщась от боли в ноге, уже быстро ковыляла ко входу в дом.
Филипп и Мишаня по-прежнему сидели, молча уткнувшись в экран компьютера. Но ничего нового на нём не появлялось. Мишане в конце концов это ожидание надоело.
Он встал, отошёл в глубину комнаты, взял валявшуюся на диване гитару и стал бренчать на ней. Пытался спеть песню «Битлз» «Yesterday». Произношение у него было чудовищное, к тому же он не просто коверкал слова, но ещё и врал мелодию.
Филипп, мучительно морщась, повернулся и выразительно посмотрел на друга. Но ничего не сказал, опять уткнулся в неподвижный экран. Прошло уже четыре минуты с последнего сообщения от Марины Сокольской.
На столике в прихожей никаких писем Марина не обнаружила. На что она вообще надеялась, непонятно. Только такая провинциальная дура, как она, могла думать, что письма несколько дней будут валяться нетронутыми. Но ведь если Андрей их прочёл, то, значит, куда-то бросил распечатанные конверты. Куда же?
Мусор!
Точно! Раз их не было в кабинете, то они наверняка в мусорной корзине. Где-то здесь, рядом. Может, даже в кухне!
Марина быстро заковыляла на кухню. Помойное ведро стояло под раковиной, и, порывшись в нём, среди прочего мусора она на самом деле обнаружила разорванные конверты. С адресом и именем адресата.
Наконец-то!
Выпрямляясь, задела о раковину пораненную руку, мучительно застонала. Но времени на переживания не было, она взглянула на часы, упрямо тряхнула головой и заспешила обратно к лестнице.
На этот раз забиралась по лестнице даже дольше, чем с лопатой, – давала себя знать подвёрнутая нога. Каждый раз, когда она переносила на неё свой вес, тело пронзала острая боль. Но Марина всё же добралась до окна, перелезла через подоконник и тут не выдержала, рухнула на пол от бессилия. Встать уже не могла…
Андрей въехал в ворота. Сразу увидел разбитое окно, приставленную к нему лестницу, тянущуюся из окна цепь.