– Может, лекарство?
– Сомневаюсь, – говорю я. Будь это лекарство, разве они бы нам не сказали? Разве не приплыли бы сами?
– А как же еда? – спрашивает Карсон уже громче. – Где…
Джулия перебивает ее:
– Еды нет, не видишь?
Уэлч трясется всем телом, и до меня доносится придушенный всхлип, вырвавшийся из ее груди и изорванный холодным ветром.
– Запасы почти кончились. – Карсон выступает у меня из-за спины. – Что нам делать?
И прежде чем я успеваю ее остановить, она берет Уэлч за плечо.
Уэлч вскакивает и резко поворачивается, отбрасывая руку Карсон. Она пятится от нас так быстро, что я опасаюсь, как бы она не свалилась в воду.
– Не надо, – говорит она.
– Простите. – У Карсон дрожит подбородок. – Я не хотела…
– Вы понимаете? – Уэлч смотрит на нас с Джулией, и, когда ветер сдувает с ее лица прядь волос, я вижу, что по ее подбородку стекает кровь от прокушенной губы.
Джулия непринужденно улыбается.
– Конечно.
Я знаю этот тон и без труда распознаю блеф. Она пытается не допустить паники, но держит руку в кармане, рядом с пистолетом.
– Нет, не понимаете. Это… – Голос Уэлч надламывается, становится низким и хриплым. – Это конец. Конец еде, конец нам, конец всему. Они больше не вернутся.
– Не говорите глупостей, они вернутся. – Джулия подходит ближе к Уэлч, протягивая ей руку. Она говорит материнским тоном, терпеливо и сдержанно, потому что кто-то должен сохранять спокойствие, а мы все – дети, которым пришлось повзрослеть полтора года назад.
– Только не после того, что случилось вчера, – говорит Уэлч. – Кто-то нарушил карантин.
За шумом в ушах я почти не слышу воя ветра. Вот и всё. Она знает, она знает, и сейчас ее револьвер окажется у моего виска.
Думаю, я бы сделала это снова. Только чтобы убедиться, что Байетт жива.
– Кто? – спрашивает Джулия. Удивленно распахнув глаза, она замирает на полпути к Уэлч. Я затаиваю дыхание. – Кто это сделал?
– Я не знаю, – говорит Уэлч, и мои вены заполняются облегчением. – Но это неважно. – Ветер сдувает слезы с ее мокрого лица, а к подбородку прилипла длинная ниточка слюны. – Позиция Кэмп-Нэша всегда была четкой. Степень риска слишком высока. Один промах – и все закончится.
Один промах. Мы с Риз, мы – причина, по которой на причале пусто. Из-за нас нет ни еды, ни лекарств – ничего. Мои щеки пылают от стыда, и я прячу подбородок под воротник.
– Они не могут просто пропасть, – говорит Джулия.
Уэлч качает головой.
– Этот контейнер… Это конец. Его содержимое предназначено для того, чтобы нас убить.
Нет. Нет, она ошибается. Они бы не стали так поступать. Они сказали, что помогут. Они обещали.