И тогда все встает на места. В ту ночь от дома Харкеров отплыла лодка, но она направилась не в Кэмп-Нэш. Она поплыла сюда.
– Мы думали, что они на материке, – говорю я. – Флот, ЦКЗ. Но они все это время были на Ракстере. – Я поворачиваюсь к Риз. – Вот с кем разговаривала Уэлч. У них здесь пост. Сама подумай. Они не могли привезти зараженный материал на материк.
– И вместо этого направили подразделение сюда. – Риз хмурится. – Звучит логично. Но ведь они могли заразиться сами.
– Они пошли на риск. – Променяли собственную безопасность на доступ к материалам. Доступ к нам. – Когда они готовы испытать лекарство, они просят живую испытуемую. И получают ее. – Я подаюсь вперед, и лодка накреняется. – Байетт там. Я уверена.
Риз обводит лодку вокруг мыса и направляет ее к причалу. Тросов для швартовки давно нет, и веревки у нас тоже нет, так что мы заплываем на отмель, закапываясь носом в ил.
Она пропускает меня вперед и придерживает лодку, пока я выбираюсь на берег. Вода мутная, и я не вижу дна, но здесь должно быть неглубоко. Я перебрасываю ноги за борт, и лодка накреняется, когда я переношу вес тела через край. А потом я, оттолкнувшись от лодки, прыгаю в камыши, и на моих ногах смыкается ледяная вода.
Вода доходит всего до середины голени, но сегодня холодно, гораздо холоднее, чем когда-либо. Я дрожу и напоминаю себе, что бежать на берег рано: нужно придержать лодку, чтобы Риз могла вылезти.
Она забрасывает рюкзак на здоровое плечо и соскальзывает в воду легко, как будто делала это тысячу раз – не сомневаюсь, что так оно и есть. Она заходит за корму и толкает лодку, а я тяну за нос. Вместе мы вытаскиваем ее на берег, на пару футов выше уровня воды.
Путь до туристического центра лежит в основном через топь, в которой почти негде спрятаться до самых деревьев, скрывающих центр. Мы идем пригнувшись, в стороне от деревянного настила, окруженные москитами и болотной вонью, исходящей от припорошенной снегом земли. Так безопаснее, но меня бросает в жар, кожа зудит, а над губой проступает пот. Может, самолеты не прилетят, и никого не эвакуировали, и они еще там.
На границе зрения что-то постоянно движется. Я то и дело слышу щелчок предохранителя. Когда у меня под ногой ломается камыш, я дергаюсь и падаю на колени. Они идут. Конец, это конец.
– Эй.
Я лишь надеюсь, что все случится быстро, что они просто пустят мне пулю в лоб. Я не буду сопротивляться, я это заслужила, только, пожалуйста, не заставляйте меня ждать.
– Гетти, господи, ты вся пылаешь.
И тут я чувствую на лбу чью-то ладонь и с силой зажмуриваюсь. Риз, это Риз, и я, уронив подбородок на грудь, позволяю ей усадить себя на влажную и мягкую землю.