– Втроем было бы легче, – говорит Тейлор, когда они опускают мешок среди камыша. Мешок не шевелится. Тот, кто внутри, не шевелится, и я запрещаю себе думать о том, что это может значить.
– Неужели? И кого ты предлагаешь? От Карсон одни проблемы, а Гетти уж точно не вариант.
Но прежде чем я успеваю задуматься, что это значит, Тейлор говорит:
– Как она справляется?
Я застываю. Сейчас все решится. Если Уэлч известно, что я за ней слежу, все кончено: моя жизнь здесь и то, что зарождается у нас с Риз, о чем я боюсь говорить вслух.
Уэлч пожимает плечами.
– Более-менее, – говорит она, и я облегченно выдыхаю, прикрыв рот ладонью. – Но не для этого.
– А Джулия?
– Лучше не надо. – В эту секунду она звучит очень, очень молодо. – По-моему, она меня недолюбливает.
Тейлор фыркает.
– Если тебе не нравится Карсон, ты не нравишься Джулии.
– Мне тебя не хватало. Здесь, в лесу, – говорит Уэлч. Она выключает фонарик и прячет его в карман куртки. Потом замолкает, чтобы сплюнуть скопившуюся во рту кровь. – Без тебя уже не то.
– Так я могу принести больше пользы, – говорит Тейлор. Мне хочется ее встряхнуть. Что она несет, какая польза? – После того что случилось с Мэри… Она заслуживала лучшего, понимаешь? Они все заслуживают лучшего.
Мэри, девушка Тейлор, которая озверела и потеряла рассудок. Тейлор пришлось пристрелить ее своими руками, и, поговаривают, это ее сломало. Но теперь я знаю, что это не так. Это просто сделало ее хуже.
Уэлч отступает от мешка и секунду просто стоит, уперев руки в бока, и смотрит на него сверху вниз. Поверхность океана рябит от лунного света, отбрасывая на ее лицо тень, и я не могу разглядеть ее выражения, но она сутулится, словно признавая поражение.
– Я была уверена, что на этот раз у нас получилось, – наконец произносит она. – Понимаешь? Она выглядела почти здоровой.
– М-да, – говорит Тейлор, – внешность обманчива.
Я знала. Конечно, знала, ведь мешок лежит на траве неподвижно, но одно дело – знать самой, а другое – услышать подтверждение от кого-то другого. Сосны смыкают кольцо вокруг меня, а Тейлор подшучивает, как будто это пустяк, как будто она не уничтожила только что своими словами мир. Риз обеими руками крепко прижимает меня к себе. Если бы не это, я бы рассыпалась.
– Ладно, – говорит Уэлч. – Давай заканчивать.
Они поднимают тело, и Риз сдавливает мне ладонь, пока они заносят его в дом. По внутренней стороне руки распространяются боль и судорога, и я пытаюсь отнять ее, пока не понимаю, что это я сама ухватилась за нее так, что чешуйчатые пальцы Риз впились в кожу.