Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— Скажи… — Она помолчала. — Только правду. Хорошо?
Он медленно наклонил голову.
— Ты любишь меня?
Где-то далеко, наверное, в Удино, сонно пропел петух.
— Не знаю.
— Я так и думала. Ты не умеешь лгать.
— А ты хочешь?
— Чего?
— Лжи.
— Нет. Наверное, нет.
— Я тоже. Пойдем?
— Да.
Она зябко передернула плечами и стала застегивать на нем пальто.
— Замерз?
— Да.
— Тогда побежали.
Возле коттеджа она остановилась и прижала палец к губам.
— Тс-с… Зайдешь?
Он отрицательно качнул головой.
— Поздно.
— Тогда уж скорее рано. Который час?
— Не знаю.
— Взгляни.
— Не хочу. Какое нам дело до этого?
— Никакого, ты прав. Идем!
И она решительно, как тогда, в баре, взяла его за руку и повела за собой по скрипучим от мороза деревянным ступеням.
Уходя они не закрыли форточку, и комната остыла.
— Хочешь вина?
— Нет.
— Кушать?
— Нет.
— Тогда — спать! — скомандовала она и захлопнула форточку. До рассвета оба не сомкнули глаз.
Перед тем как уйти, он, уже в пальто, присел на край кровати, осторожно взял в ладони ее осунувшееся, усталое лицо и стал целовать его нежно, едва касаясь губами. Она попыталась лаской ответить на его ласку, но он, не поднимая лица, покачал головой:
— Не надо. Просто лежи, и пусть тебе будет хорошо.
— Мне хорошо.
— Мне тоже.
— Можно я попрошу тебя о чем-то?
Он молча кивнул.
— Приезжай в Ашхабад. Ко мне. Приедешь?
— Не знаю.
— Приезжай. Только напиши заранее или позвони. Ты бывал в Ашхабаде?
— Нет.
— Тем более. Я тебе город покажу. В Фирюзу съездим. Каракалу посмотришь — наши субтропики. Приедешь?
— Постараюсь.
— Обязательно постарайся.
— Хорошо.
Он в последний раз крепко поцеловал ее в губы, рывком поднялся с кровати и, не оглядываясь, шагнул из комнаты. За выходящими в коридор дверьми прокашливались, бормотали, бубнили просыпающиеся голоса.
Осторожно ступая по морозно скрипящим ступеням, он вышел на расчищенную дорожку и огляделся, соображая, в какую сторону идти. За спиной стукнула створка форточки. Он резко обернулся и подошел вплотную к окну. В полутьме, очерченной прямоугольником форточки, бледным пятном угадывалось ее лицо.
— Когда вы уезжаете? — Было в ее голосе что-то такое, от чего тревожно защемило в груди.
— Сегодня.
— А в Ташкент?
— Завтра.
— Я должна тебя увидеть.
— Мы увидимся.
— Где?
— Где хочешь.
— В «Алтае».
— Где? — не понял он.
— В гостинице «Алтай». Сегодня. Я буду ждать.
— Хорошо.
— Я буду ждать, слышишь? Днем, вечером, ночью. Все время, слышишь? — Она почти кричала.
— Успокойся…
— Найди меня, слышишь? Обязательно найди! — В голосе ее звучали мольба, боль и отчаянье.