— Успокойся. Я отыщу тебя, как только приеду в Москву. В «Алтае», на Памире, Тянь-Шане — найду. А теперь закрой форточку и ляг, поспи хоть немного. До свидания.
В столовой за завтраком он тщетно искал ее глазами. Неизменно улыбающийся Аъзамджон сочувственно подмигнул:
— Зря стараетесь. Нет ее. Я за дверью наблюдаю. Не входила.
За стеной, заставляя дребезжать оконные стекла, работали двигатели готовых к отправке автобусов.
Он сбежал по лестнице и встретил ее возле дверей.
— Здравствуй! — Она явно была создана для того, чтобы ошеломлять. Теперь перед ним стояла ослепительно красивая молодая женщина, лишь отдаленно напоминающая ту, с которой он полгода назад расстался в Москве. Легкое, плотно облегающее платье подчеркивало гибкие очертания по-девичьи стройной фигуры. Новая, совсем другая прическа. Продолговато-овальное лицо. Но выражение иное: преисполненное достоинства, пожалуй, даже немного высокомерное и уж наверняка непоколебимо уверенное в собственной неотразимости. И только глаза — огромные, невиданной, немыслимой голубизны — остались прежними.
— Ну, здравствуй.
Она подала, а, вернее, величественным жестом протянула ему руку. Это было настолько неожиданно, что он растерялся.
«Королева, да и только. Испанского бы гранда сюда. А вообще, так мне и надо! Ждал, небось, что на шею кинется, слезами умоет! Ну, погоди у меня. Играть, так играть!» И он церемонно взял ее руку и, склонившись в поклоне, торжественно поднес к губам. Со стороны это, должно быть, выглядело забавно.
Она поспешно отняла руку, испуганно огляделась, но никому до них не было дела, и она успокоилась.
— С приездом.
— Премного благодарствуем.
— Это уже из другой оперы.
— Прости. Не успел отрепетировать.
— Может, перестанешь кривляться?
— Уже.
— Что «уже»?
— Перестал. Ты торопишься?
Она удивленно захлопала ресницами.
— С чего ты взял?
— Показалось. — Он пожал плечами. — Со мной такое бывает.
В ее зрачках вспыхнули и тотчас погасли тревожные искорки.
— Пойдем?
— Куда?
У нее поползли вверх брови.
— К тебе, куда же еще?
«Куда же еще…» — с горечью повторил он про себя.
— Пожалуй, не надо.
— Ты не один?
— Один, как перст.
— Так в чем же дело?
— А черт его знает! — Он вдохнул полную грудь воздуха. Медленно выдохнул. — Ладно, идем.
Возле двери он остановился и стал шарить в кармане трико, но ключ торчал в замочной скважине, и он даже забыл, уходя, повернуть его, она нажала на дверную ручку, дверь раскрылась, и они вошли в номер. В комнате пахло «Шипром».