— На такси.
— Похвальная наблюдательность. Так вот, ближайший гастроном, по-моему, находится возле троллейбусной остановки, там, где мы разворачивались, чтобы подъехать к дому. Начинай. Твои белые.
— Нечестно, — запротестовал он, поворачивая доску. — Не по-рыцарски.
— Ладно. Только потом не говори, что и проиграл из чисто рыцарских соображений.
Возвратившаяся из гастронома тетушка застала их за третьей партией, которую он, как и две предыдущие, безнадежно проигрывал. Положив своего короля на бок, — ничего другого не оставалось, — он решительно поднялся из-за стола.
— Пойду потороплю, а не то мы тут, до вечера застрянем.
На кухне, колдуя над сковородой, тетушка осторожно поинтересовалась его спутницей.
— Просто знакомая, — ответил он, чувствуя, что краснеет.
— Жаль, — вздохнула тетушка. — А я уж было обрадовалась, наконец-то невеста. Красивая женщина. И умная, видать.
— Пожалуй, даже слишком, — буркнул он, нарезая хлеб. Старушка взглянула на него, но ничего не сказала.
В Москве моросил дождь. Чавкал под ногами тающий снег. Автобусы разбрызгивали по сторонам грязно-серую кашицу. Пахло бензиновой гарью и мокрым асфальтом.
В первом попавшемся магазине он купил первое, что подвернулось под руку — темно-синий с поросячьим хвостиком на макушке берет, — и тут же, возле прилавка, натянул на слипшиеся холодными прядями волосы.
— Смешон?
Она отрицательно качнула головой.
— Тебе идет. А главное — не простудишься.
— Поживем, увидим, — ляпнул он ни к селу ни к городу. Она взглянула на него сбоку и улыбнулась каким-то своим, одной ей известным и понятным мыслям.
— Какая у нас программа?
— Было многое, — она посмотрела на часы, — дождь все спутал.
— Дождь, он такой.
— Что?
— Я говорю, давай переждем где-нибудь.
— Где, например?
— Например, в кафе. Честно говоря, я бы не отказался чего-нибудь выпить.
Она улыбнулась.
— Мы бы не отказались.
— Именно это я и хотел сказать. Прости. Проклятое косноязычие. Вечно меня надо редактировать.
— Опять за свое?
— Опять, — сокрушенно кивнул он, хотел что-то добавить, но она решительно взяла его под руку. — Едем. Я знаю, куда нам нужно.
Утром в гостинице между ними пробежала серая кошка. Именно серая, а не черпая.
— Ты весь какой-то несобранный, угластый, колючий.
— Куча старого хлама, — ехидно подсказал он.
— Не болтай. Просто тебя надо редактировать.
— Ну вот и займись, — рассердился он.
— С какой стати? — возразила она. — Ты меня устраиваешь такой, как есть.
— Тогда к чему этот разговор?
— Для твоей пользы.
— Трогает.
— Но?
— Что «но»?
— Ты ведь хотел продолжить?
— И все-то ты знаешь. Ну, хотел.