Тем самым, участники «Венка» как бы ответили своим херсонским оппонентам устами самого А. Бенуа.
Для Кручёных участие в выставке «Венок» было несомненным успехом, поскольку тогда ему впервые представилась возможность столь разнообразно представить своё творчество. Тогда же он дебютировал и как художественный критик. Осенью 1909 г. на страницах газеты «Родной Край» состоялось ещё несколько дебютов Кручёных – он впервые выступил как эссеист, фельетонист, прозаик, поэт, литературный и театральный критик. Скорее всего, Кручёных не ставил своей целью обязательность этих разнообразных дебютов, но так уж получалось, что его материалы, подписанные либо настоящей фамилией, либо псевдонимом «А. Горелин», либо криптонимом «А. Г.», значительно выделялись среди других публикаций «Родного Края» оригинальностью, смелостью постановки и трактовки темы, талантливостью исполнения, и он стал весьма желанным автором этой популярной среди херсонцев газеты. Так, вне конкуренции были его театральные рецензии и статьи о театре, которые тем не менее он подписывал исключительно псевдонимом или криптонимом.
В Херсоне Кручёных смог частично реализовать некоторые из своих «особых идей», с которыми отправлялся в Москву ещё в 1907 г., но выступить с которыми ему тогда не удалось. За это время взгляды молодого художника претерпели некоторые изменения, и если два года назад он «собирался бороться с расхищением „сексуальных фондов“ (особенно среди молодёжи)», восстать «против „культа любви“»,>31 то осенью 1909 г. эти аспекты так волновавшей его темы любви утратили для него свою актуальность, о чём свидетельствуют напечатанные им в херсонской газете два занимательных популяризаторских эссе «Наука любви» и «Два властных лика любви»,>32 сплошь наполненные примерами из художественной литературы.
Иное разрешение нашёл Кручёных и волновавшей его теме о «праве на преступление», шедшей от увлечения произведениями Ф. М. Достоевского и новейшей философией. Теперь это уже была не статья, некогда привезенная в Москву и отданная на предварительное прочтение «профессору-юристу», а, в общем, малоудачный, откровенно схематичный рассказ «Кровавые люди»,>33 в котором Кручёных, во многом декларативно, попытался в художественной форме ответить на этот вечный вопрос. Герои его рассказа – только начинающие самостоятельную жизнь молодые люди, мечтающие как можно скорее и без особых хлопот разбогатеть. Средством к достижению вожделенной цели они избирают «экспроприации», которые поначалу им удаются, но достаточно скоро такая деятельность приводит их всех на скамью подсудимых. В рассказе (а сам автор называл его «повестью») размышлениям о «праве на преступление» посвящён монолог одного из главных героев – студента и начинающего поэта Юрки: «Я ведь сам защищаю красивую, анархически свободную личность, люблю таких людей, как самого себя, а подчас и гораздо больше… т. е. не совсем так, я сам не могу уяснить себе этого чувства… […] я отлично знаю, что О. Уайльд, Гамсун, Бальмонт, Чайковский и масса, масса других больше создают красивого, чем могу сделать я, грешный. И что же? Если бы жизнь одного из них понадобилась для меня? Если бы я